Он не сказал о том, что профессор строго-настрого запретил ему даже притрагиваться к девушке. При этом у «хозяина» было такое страшное выражение лица, что Алексу стало не по себе.

– Не смей касаться даже волоска на ее голове, ты понял меня? – шипел профессор, вцепившись в руку недоумевающего Алекса.

Только крайняя необходимость заставляла «хозяина» отдавать свое сокровище в руки Алекса – в этом не было никаких сомнений.

Любовь не знала еще о многом и Алекс мечтал о том, чтобы ее счастливое неведение длилось как можно больше.

Не думал, не гадал Василий Васильевич Матвеев, что история с непонятным трупом возымеет свое продолжение. И тем более не предполагал главврач Белогорской больницы, что последствия будут такими неприятными для него и не только для него. А произошло все по вине заведующего моргом Сыромятникова, всегда славившегося чрезмерным педантизмом и вздорным характером. Но по большому счету, виноватее всех оказался даже не он, а Виктор Михалыч – заместитель Сыромятникова, не сумевший удержать язык за зубами. Впрочем, когда разгорелся весь этот сыр-бор, ославивший Матвеева на всю округу, Василию Васильевичу было уже не до поисков виноватого. Как ни крути, за ним, как за главным врачом поселковой больницы, должно было остаться последнее слово.

Некоторое время спустя Матвеев уже почти совсем позабыл было о странной находке белогорских рыбаков и потому не сразу понял, о чем толкует ему Сыромятников, ворвавшийся в его кабинет в середине рабочего дня.

– Вы знаете, чем это все может закончиться?! – верещал заведующий моргом.

– Что? – не понял Василий Васильевич.

– Я говорю о трупе, который нашли рыбаки, а вы идентифицировали как тело Вячеслава Егорихина! – кипел негодованием Сыромятников.

Матвеев почесал макушку, вспоминая о событиях, произошедших чуть больше двух недель тому назад. Постепенно в памяти всплыл сумрачный дождливый день, когда к нему прибежала медсестра Людочка и сообщила о странном трупе. Тут же по ассоциации вспомнилась дикая головная боль и тяжесть в руках и ногах после веселой попойки.

– И что вам не нравится с этим трупом? – вопросил Матвеев, с неудовольствием воззрившись на Сыромятникова.

– Мне ничего не нравится! – возмущенно крикнул заведующий моргом. – Я уже неоднократно говорил вам, что пора наводить порядок в подведомственном вам учреждении.

– Объяснитесь корректней, что вам не нравится, – сухо потребовал Василий Васильевич, намекая, что Сыромятников забывает о соблюдении субординации.

– И вы еще говорите со мной о корректности! Да будет вам известно, Василий Васильевич, что вы нарушили целый ряд предписаний. И я этого так не оставлю.

Матвееву очень хотелось поинтересоваться откуда до Сыромятникова дошли эти сведения. Но благоразумие взяло верх. К тому же не нужно было долго думать, чтобы догадаться, кто разболтал начальнику о странном трупе, идентифицированном, как тело пропавшего без вести Егорихина.

– Если вы будете продолжать так разговаривать, – заявил Василий Васильевич, – я вынужден буду попросить вас покинуть мой кабинет.

– Извольте, – ответил негодующий Сыромятников, – я могу уйти, но как бы вам не пришлось пожалеть об этом впоследствии.

– Послушайте, мы так и будем говорить на повышенных тонах? – произнес Матвеев с нотками примирительности в интонации. – Или может быть все-таки вы присядете и объясните, что вас так обеспокоило?

– Ну хорошо, – Сыромятников плюхнулся на стул, – я, действительно, немного не в себе. А когда вы узнаете, почему я не в себе, вы меня поймете.

– Ну что же, Андрей Данилович, я готов вас выслушать.

– Вы идентифицировали найденный труп на основании показаний всего лишь одного человека. Я даже не стану принимать в расчет, какого именно, хотя любой следователь непременно обратил бы внимание на данный факт. При этом были грубо нарушены все важнейшие предписания. Это противозаконно, Василий Васильевич. Мне страшно подумать, что нас ожидает!

– Позвольте, Андрей Данилович, я не понимаю, почему вы так уверены, что нас что-то ожидает. Ничего криминального не произошло. Если никто не станет поднимать лишнего шума, все останется так, как есть. Как говорится, Бог не выдаст – свинья не съест, – Матвеев жалковато ухмыльнулся.

– Выражаясь вашей терминологией, Василий Васильевич, – заговорил Сыромятников, – Бог вас уже выдал.

– Уж не себя ли имеете ввиду? – спросил Матвеев, начиная выходить из терпения.

– Нет, Василий Васильевич, – ответил Сыромятников, – вовсе не себя. Дело в том, – заведующий моргом выдержал театральную паузу, всем своим видом демонстрируя, что готов насладиться эффектом, который произведут его следующие слова, – дело в том, Василий Васильевич, – повторил он с расстановкой, – что захороненный седьмого октября покойник, с вашего благословения обозначенный в документах под фамилией Егорихин, вчера вечером был обнаружен лично мной живым и невредимым в поселке Вехово.

– Черт, – Матвеев заерзал на стуле, – вот незадача-то!

– Не то слово, Василий Васильевич, – сладким голоском продолжал Сыромятников, – ваше самоуправство, точнее, разгильдяйство, можно было бы назвать «незадачей» только в том случае, если бы вы похоронили действительно Егорихина. А теперь это не незадача, это – крупная проблема.

– Почему вы говорите с таким злорадством? – не выдержал Матвеев. – Создается впечатление, что вы получаете удовольствие от того, что доставляете мне неприятности.