Он вытер совсем не игрушечный пот (рукавом, а не белым платочком):

– - Ты видел их пушки, особенно те, за барбетом? Один выстрел - что залп "Галеона"! Во влипли: вернёмся - как пить дать ударят...

Прорвёмся: они охраняют границу, причём не со Взрослыми. Значит, там ещё одна игровая площадка. Посмотрим что там, а потом поглядим: может, снова проскочим...

И мы углубились в ещё одну terra incognita. Первое время мы ждали удара от их пограничников, но постепенно на нас опустился какой-то уют, растворение в мире, в его созерцании. Мне поначалу казалось, что это реакция на "пронесло", что обычно ведёт к ротозейству. Как мог я старался держаться, но эта расслабленность, нега брала меня насмерть, как камень Гингемы.

Причина была не во мне: это нас растворяла земля, на которую мы не подумав ступили. Здесь всё было не так, как-то странно. Природа и жизнь человека сплетались, легко растворяя границы. И жизнь не была первобытной: единой с природой была технология, с мощью космической эры живущая в каждой травинке, шуршащая ею, журчащая чуть рукотворным ручьём. Потянулся к воде и застыл, увидав незнакомцев, уютненький домик, и рябь перед ним замерла, будто чуя, как он удивился. Кокетливо скрылась беседка: её серебристые грани хихикнули в недрах листвы. Лишь опора на линии ЛЭП всё тянулась, желая попристальней нас разглядеть...

Только гавань возникла внезапно и резко. Она проявилась как вспышка в сознании, будто ты понял что это она - и она появилась. Причал представлял собой как бы обрывчик со встроенной - симбиотически встроенной!
– сетью дорожек и лестниц. Когда мы уткнулись в причал, мы увидели улицу: лес прочертила стрела, но... какая-то нерукотворная, будто когда-то пробил себе просеку метеорит.

Я так захотел не скакать там с мушкетом и саблей, а просто гулять, наслаждаясь покоем, что чуть не впилился в стоящий у берега катер: надстройка от борта до борта, вместо палубы - рамка вкруг корпуса и несколько впадин-подножек. Немногие люки имели отверстия явно под ключ; по бокам, на корме, на носу и на крыше - какие-то трубы концами в дефлекторах...

Миша, мой плотник, присвистнул:

– - А катер военный: это не патрубки, это стволы.

– - Ты так думаешь?

– - У меня папа военный лётчик. На его самолёте такие же "патрубки" Грязева и Шипунова.

Вот и опять повезло: будь на нём экипаж - нам кранты!

"Галеон" уже был у причала, ребята бежали по лестницам, пробуя вырвать перила, паля в фонари. Идиоты. Вандалы.

На яхте, стоящей у пирса, возник пулемёт. Осыпая их диким количеством пуль из стволов-"пеппербокса", он вмиг отогнал их от яхт и грозил не пустить их ни в город, ни вновь к "Галеону". А нам сейчас лучше уйти: эти парни не будут дремать, как в том городе, где броненосцы. Приедут пяток пулемётчиков, так исстреляют - не то что за саблей тянуться, дышать будет больно!

Решив что палить в него точно не буду (и я иногда благороден), однако заставлю уйти, я открыл все порты, и пошёл к этой яхте.

Раздался хлопок. Обернувшись на звук, я увидел, что катер уже не привязан: канаты отстрелены и с диким визгом втянулись под пирс. Через долю секунды взревели моторы... а впрочем, они не взревели, а взвыли, как будто взлетал "Мессершмитт", и массивный, увешанный пушками катер стремительно встал на позицию залпа. Когда, и главное как развернулись орудия катера, я не заметил. Клинки из дымящихся трассеров жахнули в борт "Галеона", и споро, взяв каждый себе часть работы, отгрызли от борта изрядный кусок. "Галеон" содрогнулся... и рухнул под воду. Звенели и лопались стёкла, на палубе люки плясали, покуда вода не накрыла их, мачты всё шли вниз и шли. Вертикально. И быстро. Секунд через десять всё замерло: около пирса торчали лишь клотики.

Катер отпрыгнул назад, из бортов как шасси появились пилоны. Я в жизни не видел реданных торпед, Н-образных стволов, оребрённых как ствол ДШК объективов...

На пирс подкатили машины, почти все спортивные, низкие. Чуть развернулись, блокировав всё. Автоматы водителей, катер и тот пулемёт что на яхте - все целились в нас, но стрельба прекратилась.

"Задраить порты", приказал я, но понял: они все задраены. Злить видом пушек того кто настолько сильнее - остаться тут как "Галеон". Брошен линь. Не стреляют. Ещё один... На берегу ухватились и потянули нас так, что затрещали канаты. Как только наш борт ткнулся в берег, ребята рванули на палубу.

Мы уходили, не слыша ни криков "Ура!" ни проклятий. Они отшвырнули нас лёгким пинком и забыли. Лишь катер, зевая, поглядывал, не заблудились ли мы, до границы.

"Авроры" с "Варягом" там не было, не было даже торпедника. Вновь повезло? А вот это навряд ли: они уже поняли, кто мы. И если они полным ходом отправились к порту, то нашим там не позавидуешь.

Три корабля, которые были на страже границы, стояли у форта. Я вжался в противоположный берег, готовясь к манёвру при залпе противника: вдруг на дистанции мне повезёт уклониться от нескольких залпов. Они не стреляли, но весь путь назад я смотрел себе за спину: выйдут, нагонят - и амба! А после того как увидел в порту неприятеля мачты, торчащие из-под воды и услышал пальбу, окончательно понял: мы влипли.

На рейде Тортуги собрался, похоже, весь флот, всё что плавало по эту сторону Территории Взрослых: все мы, амазонки, Торговцы... Я пришвартовался к "Кон-Тики", стараясь его не размазать о борт "Кругосветки", и вместе с квартмейстером, коком и плотником двинул к торговым рядам: при любых обстоятельствах на корабле все припасы должны быть в достатке.

Тортуга как вымерла: склад был закрыт, магазины, амбар хоть не заперты, но пустовали. С трудом мы нашли одну даму-Торговца. Она удивилась, однако махнула "за мной!" и пошла к магазинам. Когда мы наполнили сумки, пополнив пиастрами кассы Торговцев, она деловито сказала: