Ушли... Неужели ушли?! Но едва гром орудий слегка приглушили изгибы реки, впереди всё отчётливей стали слышны звуки боя. И тут капитан "Галеона" скомандовал, будто не я, а он здесь капитан:

– - Поворачивай! Надо вернуться и врезать им!

Мы уже видели город противника: наших прижали к воде, ещё пару часов, и их выбьют из зданий на пирсы. И после пощады не будет.

– - Обратно?!
– вспылил я, - Нам надо собрать все плавсредства, плотов навязать, и эвакуировать наших!

– - Что ты нюни распустил, как девчонка?

И сильный удар по спине. Меня повалили, связали. Я слышал, как бросили в воду двоих, а быть может, троих.

Это было обидно: ладно бы это сделал мой экипаж: я готов быть матросом под началом любого из этих парней. Ладно бы мы проиграли бой. Но сейчас меня и весь мой экипаж растоптали те, кого мы спасли, отобрали корабль, на котором мы их приютили.

Ребята не стали меня защищать. Это грустно. Но я не виню их: они не герои из сказки, для них и захват тоже был неожиданным, и запугать... запугать в жизни могут любого...

Корабль замедлился. Кто-то схватил меня (двое, не меньше), поставил на борт, громко крикнул: "Не с вашего острова девочка?", и подтолкнул. Оказавшись в воде, я сорвал с глаз повязку, и в несколько сильных гребков ткнулся в берег: и чёрт с ним, побуду теперь робинзоном, вот только корабль с ребятами жалко... Вот на какой только остров меня...

Нет! Они не могли это сделать! Нечестно!!! Я встал, поскользнулся, упал, а корабль уже развернул паруса. Паруса показались мне чёрными, как у Тесея, когда его проклял Дионис.

Я ринулся в воду, но кто-то схватил меня за ногу. Через секунду девчонки несли меня к берегу, мокрые платья нескромно прильнули к фигурам. Ребята на палубе пялились. Над парусами издёвкой расправился ветром мой вымпел.

Я был в окружении девичьих тел - загорелых, упругих. Меня обнимали, ко мне прижимались так жарко, как я не мечтал бы. В другой обстановке. Сейчас же мне стало так стыдно, что я перестал вырываться. Смирился.

Корабль ушёл. Это значило только одно: я отныне - "тот парень, который перецеловал весь Изумрудный Замок". Позорище.

Вдруг от меня отступили:

– - Девчонки! Смотрите: к ребятам плывут броненосец "Потёмкин" и пара "Аврор"! Всё, мальчишки допрыгались!

Я попытался подняться, и замер: "мальчишки допрыгались". По эту сторону Взрослых все знают, что Замок не в нашей игре, что они не играют в пиратов. А те, с броненосцами, разве играли, когда мы напали на них? И откуда им знать, что играют не все острова и не все корабли?

Я попытался сказать им об этом, но кто меня слушал?

– - Что ты лежишь как мешок? Не дорос до свиданий?

– - Да дайте ж ему отдохнуть!

– - А ты пышечек любишь?

– - Я первая вечером!

– - О, это же мой воздыхатель! А ну-ка, потащим ко мне!

Меня пронесли и втолкнули - о, только не это!
– в просторную комнату. В спальню, где в центре кровать с балдахином! "Уйдите!" - сказал тот же голос, однако девицы лишь чуть отступили: они не могли пропустить это действо.

Она встала рядом, взяла меня за руки.

Я отшатнулся: О нет! Ну зачем она так поступила? Зачем она стала доступной, развеяла образ богини-с-балкона?

– - Ты это хотел посмотреть или как?

И она подняла мои руки к плечам, таким нежным на ощупь...

И вскрикнула, глядя в окно. Только в эту секунду я вдруг ощутил этот звук - самолётный надрыв и хлопки разбиваемых волн. Убрав свои пушки как шасси, летел мой кошмар: бронированный катер брил волны, как будто был лёгкой "казанкой"! За ним шёл совсем невозможный корабль: по озеру двигалась арка; под ней, над водою, струилась какая-то капсула. Всё это двигалось твёрдо и ровно, без звука, без всплеска, без следа винтов. Это был их корабль, или корабль того, кто находится дальше? И этот-кто-дальше настолько же футуристичнее тех до кого мы дошли по сравнению с тем, у кого броненосцы?

– - Тот, последний, корабль... земной?
– прошептала она.

Космолёт марсиан, не видящий разницы между водою и воздухом? А ведь похоже...

Они промелькнули за пару секунд, но я пережил снова и крах "Галеона", и ночь с обелиском, ночь-склеп...

А потом вдруг очнулся и понял: она, испугавшись, прижалась ко мне, и теперь мы стояли в обнимку. И я утешал её. Нежно. Мне стало стыдно, и я отпустил её, пара секунд - она тоже отпрянула.

Тут замок вздрогнул, и отзвуки мощного взрыва один за другим накатили от берега и островов. Это значило - нет больше нашей Тортуги. Я сел на кровать. Она тоже. Мы долго сидели по разные стороны, вдруг она тихо спросила: