Общепринятой теории, объясняющей возникновение Бездны, пока не создано. Правда, наличие кальдеры, в которой лежал Город, защищенный от ураганов, коварных наводнений и вторжения аммиачно-метановых ледников, наводило на мысль о катаклизме, случившемся достаточно недавно по геологическим меркам, чтобы тектоника и эрозия не успели стереть его следы. По-видимому, Йеллоустон подошел на опасно короткую дистанцию к своему соседу, газовому гиганту, и получил нечто вроде впрыска энергии в литосферу. Бездна была одной из точек, откуда эта энергия медленно, капля за каплей, уходила обратно в космос. Но благодаря чему такое стало возможным? Кто-то говорил о крошечных черных дырах, которые каким-то образом попали в поверхностный слой коры планеты, о вкраплениях кварковой материи… но подлинная причина не была известна никому. Ходили слухи и легенды об инопланетных артефактах, погребенных под верхним слоем горных пород. В таком случае Бездна имеет искусственное происхождение – по крайней мере, в ее нынешнем виде. Возможно, пришельцы прибыли сюда по той же причине, что и люди, – чтобы добывать из Бездны энергию и химические вещества. Я представил себе щупальца труб, цепкие пальцы, которыми Город тянулся в зияющую пропасть, стремясь достать до самого дна.

– Не пытайся изображать равнодушие, – сказала Зебра. – Многие согласились бы совершить убийство, чтобы увидеть подобную картину. Да что там, я знаю людей, которые действительно убивали ради этого!

– Почему-то не слишком удивляет.

Зебра вошла в комнату совершенно беззвучно. В первый момент показалось, что на ней ничего нет, – длинное платье было прозрачным, словно сотканным из дыма.

В руках она держала мою одежду, подарок нищенствующих, – выстиранную и аккуратно сложенную.

Только теперь я заметил необычайную худобу Зебры. Черные полосы, оттененные серовато-голубой дымкой платья, покрывали все тело, следуя изгибам фигуры и сгущаясь на груди и в паху. Жесткий гребень волос сбегал по позвоночнику до поясницы и исчезал между полосатыми полушариями ягодиц. Ее шаг был скользящим, точно у балерины, а крошечные ступни, похожие на копытца, скорее не позволяли ей оторваться от пола, нежели служили опорой. Похоже, она вполне может участвовать в «Игре» – из нее бы получился первоклассный охотник. А разве она не поучаствовала, хотя бы с целью испортить развлечение своим врагам?

– На планете, с которой я прибыл, такой наряд сочли бы провокационным, – заметил я.

– Но это не Окраина Неба, – ответила она, кладя мою одежду на кушетку. – И даже не Йеллоустон. Это Полог, и здесь мы ведем себя так, как нам вздумается. – Ее ладони скользнули вниз по бедрам.

– Прости за нескромный вопрос: ты такой родилась?

– Ничего страшного. Я даже не всегда была женщиной и сомневаюсь, что останусь ею до конца жизни. И уж точно не всегда буду зваться Зеброй. Кому охота быть прикованным к одному телу, к одной личности?

– Не знаю, – осторожно произнес я. – Просто на Окраине Неба у большинства людей нет средств, чтобы хоть в малой степени измениться.

– Да, я понимаю. Вы слишком заняты умерщвлением друг друга.

– Это чересчур краткое изложение нашей истории, хотя ты не слишком далека от истины. А впрочем, что тебе об этом известно?

И снова мне вспомнился тревожный сон – лагерь Кагуэллы и короткий взгляд Гитты, устремленный на меня. Она ничем не напоминала Зебру, но в момент пробуждения, когда мысли еще спутаны, я легко обнаружил у них нечто общее. Гибкое тело, высокие скулы, темные волосы… Не то чтобы Зебра не казалась мне привлекательной, но я никогда не оказывался в одной комнате со столь странным созданием.

– Поверь, достаточно много, – сказала Зебра. – Кое-кто из нас питает к вашей истории самый живой интерес, правда несколько извращенного толка. Согласись, в ней есть нечто пикантное… и жуткое.

Я кивнул в сторону «замурованных» в стене людей, которых вчера принял за барельеф:

– А меня ужасает то, что здесь произошло.

– Согласна. Но мы пережили это. Тем, кто остался в живых, не довелось столкнуться с наиболее жестокими проявлениями плавящей чумы.

Теперь она стояла совсем близко, и я внезапно почувствовал, что во мне просыпается похоть.

– Это только кажется, что между эпидемией и войной нет ничего общего. Нашим врагом был наш Город, наши собственные тела.

Я взял ее за руку и прижал ладонью к своей груди:

– Зебра, кто ты на самом деле? И почему хочешь мне помочь?

– Кажется, мы обсудили это ночью.

– Да, но… – Ответ не убедил. – Меня все еще ищут? Охота не закончится только потому, что ты доставила меня в Полог?

– Здесь ты в безопасности. Мои комнаты экранируются от электронных сигналов, так что запеленговать твой имплантат не удастся. К тому же Полог не на территории «Игры». Охотники не стремятся привлекать к себе внимание.

– Значит, я вынужден остаться здесь до конца жизни?

– Нет, Таннер. Еще пара дней, и ты в безопасности.

Ее рука выскользнула и ласково коснулась моей головы, походя задев шишку над имплантатом.

– Устройство, которое вживил тебе Уэверли, посылает сигналы в течение пятидесяти двух часов. Вот так тут предпочитают играть.

– Пятьдесят два часа? Одно из правил, упомянутых Уэверли?

Зебра кивнула:

– Разумеется. Они экспериментировали с разными сроками.

Это слишком долго. След Рейвича и без того остывает, но, если я промедлю еще два дня, у меня не будет ни малейшего шанса.