Тем временем Доминика потянула Квирренбаха к кушетке, но он ухитрился устоять на ногах. Столь же быстро он переменил мнение, когда мы обчищали каюту Вадима, – поначалу возмущался, а потом начал действовать весьма энергично. Подобную «перемену погоды» я наблюдал и сейчас.

– Черт побери. – Он покачал головой, потом смерил меня взглядом и открыл свой кейс. Там действительно лежал ворох исписанной нотной бумаги. Покопавшись, Квирренбах нащупал тайничок и достал несколько экспириенталий, «конфискованных» у Вадима. – Торговец из меня все равно никудышный. Держите, продайте за хорошую цену, Таннер. Полагаю, это покроет мои расходы.

– Вы мне настолько доверяете?

Он прищурился:

– Постарайтесь не продешевить.

Я принял у него экспириенталии и поместил в свой кейс.

Толстуха Доминика двигалась позади него по комнате, словно дирижабль, едва касаясь ногами пола. На ней была черная металлическая обвязка, при помощи которой ее непомерная туша была подвешена на мощном металлическом штативе. При каждом движении поршни и шарниры с шипением испускали пар. Складки жира надежно маскировали то место, где голова крепится к туловищу. Мадам держала пальцы чуть растопыренными, словно только что сделала маникюр. Каждый ее ноготь представлял собой подобие наперстка, и она выпускала крошечные скальпели и прочие медицинские причиндалы, как кошка когти.

– Нет, сперва он, – произнесла она, указывая на меня мизинцем, украшенным миниатюрным сверкающим гарпуном.

– Спасибо, Доминика, – ответил я. – Но вначале лучше займитесь Квирренбахом.

– А вы вернетесь?

– Да, только добуду немного денег.

Я улыбнулся и покинул палатку. За занавеской, набирая обороты, взвизгнули сверла.

Скупщик рассматривал мой товар через укрепленный на голове оптический прибор, который непрерывно жужжал и пощелкивал. Его безволосый скальп был простеган тонкими шрамами и напоминал вазу, разбитую, а потом кое-как склеенную. Он принимал экспириенталии пинцетом, подносил к своему окуляру и изучал, как старый энтомолог изучает экзотических бабочек. Рядом, дымя самодельной сигаретой, стоял юноша в шлеме наподобие того, что я стянул у Вадима.

– Ну, кое-что из этого барахла, возможно, подойдет, – произнес человек с оптикой. – По-вашему, тут все подлинное?

– Батальные сцены – запись воспоминаний солдата, который участвовал в этих боях. Сделано в процессе обычного сбора разведданных.

– Да? А к вам они как попали?

Не дожидаясь ответа, он достал из-под стола жестянку, перехваченную эластичной лентой, раскрыл и отсчитал несколько десятков купюр. Я еще раньше заметил, что здешние деньги весьма странного достоинства: три, четыре, тринадцать, двадцать семь.

– А вот это, черт подери, не ваше дело.

– Согласен, но это не значит, что я не имею права задать вопрос, – насупился он. – Что-нибудь еще или так и будете тратить мое время?

Я позволил скупщику осмотреть экспириенталии, взятые мною у Квирренбаха, и увидел, как скривились губы – вначале презрительно, затем брезгливо.

– Ну и?..

– Мне не нравится ваш тон.

– Если товар негодный, так и скажите, и я уйду.

– Товар как раз годный, – сказал он после вторичного осмотра. – Месяца два назад я бы его взял. Гранд-Титон популярен. Людям только подавай такие палочки.

– Так в чем проблема?

– Этого барахла на рынке уже пруд пруди, вот в чем проблема. Спрос на такие экспириенталии уже падает. Они… как бы это сказать… контрабанда не то третьего, не то четвертого поколения. Просто дешевка для простаков.

Однако он соизволил кое-что заплатить, правда на порядок меньше, чем за мои экспириенталии.

– Придержали еще что-нибудь в рукаве?

Я пожал плечами:

– Смотря за чем вы охотитесь.

– А вы пошевелите мозгами. – Продавец подал экспириенталию помощнику с юношеским пушком на лице.

Тот извлек палочку, которую просматривал, и вставил взамен мою, не поднимая лицевой пластины шлема.

– Что-нибудь черное, – продолжал торговец. – Матово-черное. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Догадываюсь.

– Тогда выкладывайте либо выметайтесь.

И тут юноша начал корчиться в кресле.

– Эй, что за чертовщина?

– Его шлем имеет достаточное разрешение для стимуляции центров наслаждения и боли? – осведомился я.

– А если да, то что?

Скупщик повернулся к своему напарнику и резким ударом сбил шлем у него с головы.

Парень обмяк и затрясся, по подбородку бежала струйка слюны, глаза остекленели.

– Тогда ему, наверное, не следовало выставлять настройки «по умолчанию», – сказал я. – Кажется, он попал на сеанс допроса по методам Северной Коалиции. Вам когда-нибудь удаляли пальцы?

Человек с оптическим прибором хихикнул:

– Ох ты, страсти какие. Для подобной дряни существует свой рынок, как и для черного товара.

Момент был подходящий, чтобы проверить экспириенталии Вадима. Я сунул ему одну из черных палочек с изображением серебряной личинки: