– Мы пытались вести себя как можно цивилизованнее, – проговорила она. – Не хотели, чтобы наш развод отразился на детях, в этом мы были единодушны.

Алекс рассказал о своих детях: о сыне, который несколько потерялся в жизни, но повзрослел после смерти матери, о дочери, которая сама стала матерью и сделала его дедушкой. Тут Диана снова расплакалась, и Алекс стал просить прощения:

– Прости, это была не самая удачная тема.

Она покачала головой:

– Это я должна просить прощения – что я все перемалываю и перемалываю это в себе. Все я никак не могу выбросить из мыслей: моя девочка была беременна, когда умерла.

Алекс сглотнул – говорить с Дианой о смерти Ребекки ему не хотелось.

– Мы не знаем наших детей так хорошо, как нам бы этого хотелось. – Он сжал ее руку. – Просто не знаем, и все.

По ее лицу он видел, что она с ним не согласна, однако спорить не стала. Смахнув слезы, она показала ему еще одну достопримечательность.

– Когда Ребекка была совсем маленькой, я часто привозила сюда коляску. – Диана указала на лужайку между детской площадкой и внушительным коттеджем. – Это был мой оазис. Я сидела в траве и читала, пока она спала.

А где находился он сам, пока дети были маленькими? У Алекса не осталось никаких подобных воспоминаний. Да и потребности в оазисах он не испытывал – у него была работа. А Лена занималась всеми домашними делами. Как они до такого додумались, черт подери? Мысли перенеслись к дочери – только бы она не повторила ошибок родителей. Даже такой человек, как Спенсер Лагергрен, понимает, как важно взять отпуск по уходу за ребенком. Именно пока дети маленькие, а не когда они вырастут, закладывается основа хороших отношений. Некоторые вещи не повторяются. И детство человека – одна из таких вещей.

Впрочем, в отношении Спенсера Лагергрена Алекс сильно сомневался. Его уход в отпуск скорее был бегством от проблем, чем проявлением интереса к дочери. Подумав о том, какие мотивы двигали Спенсером, когда он решил побыть дома с ребенком, Алекс вдруг сообразил, что не разговаривал с Фредрикой со времени ее отъезда в Упсалу. Тревога по поводу того, что она может натворить, пытаясь выбраться из сложной ситуации, заставила Алекса оцепенеть.

– О чем ты думаешь?

– Да так, ни о чем, – ответил он. – Просто у одного моего друга сейчас большие неприятности.

Они пошли обратно. Все эти светлые весенние вечера – откуда они берутся? Крыша ее дома поблескивала на фоне вечернего неба. Дверь казалась порталом, ведущим в неизвестность, куда он пока не решался вступить.

– Ты останешься?

Он хотел. Но не мог.

Но хотел.

Хотел сильнее, чем чего-либо за многие месяцы. Как больно, наверное, ей от его сомнений! Он собрал все силы, стараясь найти верные слова. Когда он открыл рот, они пришли сами.

– Я не могу.

Так и получилось, что Алекс и Диана расстались возле его машины. Она сделала то, что делала и раньше, – поцеловала его на прощание в щеку. А он открыл дверцу и сел за руль. Проехал сто метров вниз по улице – и переду мал. Остановил машину и задним ходом вернулся к дому. Оставил машину и позвонил в дверь.

Он хочет. И может.

«Есть что-то невозможно трогательное в спящих детях», – думал Петер Рюд, глядя на своих спящих сыновей. Если лица их спокойны, значит ты хорошо справляешься со своими обязанностями. Приходишь с работы вовремя. Ведешь себя как взрослый человек, а не как охваченный внезапной паникой подросток. Несешь ответственность и проявляешь уважение.

Ильва встала у него за спиной, обняв его за пояс и положив голову ему на спину. Он любил ощущать ее близость.

Они вышли из детской и сели на балконе. Петер разложил свои бумаги по всему столу. Ильва читала роман, а он углубился в рабочие материалы, продолжая изучать статью о Теа Альдрин. А дальше начался весь этот театр абсурда. Писательница и ее убитый муж. Киноклуб и многообещающая писательская карьера. Убитый адвокат и слухи о смерти сына.

«Именно киноклуб и писательница увязывают все это воедино, – подумал Петер. – Просто мы не видим, как именно, и потому упорно отрабатываем другие версии».

Он подумал о Вальтере Лунде, который, возможно, был близок с Ребеккой, и о Моргане Аксбергере, начальнике Лунда и к тому же члене клуба «Ангелы-хранители». Лунда они пригласят на допрос уже завтра, и эта мысль успокаивала Петера. Он пытался представить себе, какого рода информацию случайно разнюхала Ребекка Тролле, – и информацию, которая в результате стоила ей жизни. Перелистывая страницы ее дипломной, он ломал голову, не здесь ли скрыт ключ ко всему.

Как тот, кто убил ее, узнал, что она что-то знает?