– Я поправлю, – предложила Сьюзи.

Я сидел на листьях, глядя на небо и пытаясь отдышаться.

– Все нормально? – окликнула нас Лорен, задержавшаяся дома с детьми.

Сьюзи вылезла из могилы, вытерла грязные руки о джинсы и кивнула мне.

– Все в порядке! – отозвался я, думая о том, что на самом деле все ровно наоборот.

К нам шла Лорен с Элларозой на руках. За ней ковылял Чак. Затем я увидел Люка – он вприпрыжку носился кругами. Малыш все утро спрашивал про Тони, и я не знал, что ему ответить.

Я провел грязной ладонью по «ежику» на голове сына и посмотрел на небо, почувствовал, как лицо греют солнечные лучи. Мой разум словно оцепенел, не осталось никаких чувств, кроме страха.

И все-таки мы были живы.

Наступала ночь, на небе поднимался месяц. Я снова сидел на крыльце в кресле-качалке, с дробовиком в руках. В гостиной горел огонь в печи.

По крайней мере, мы не мерзли.

На Чаке был бронежилет – сержант Уильямс дал нам его вместе с защитными костюмами. Чак сам не знал, почему он его надел – просто на всякий случай. Возможно, именно поэтому он так смело разговаривал с теми людьми. Но все равно его ранили – несколько дробин попали в плечо и предплечье.

Моя травма оказалась нетяжелой – просто глубокая рана там, где в ногу воткнулся гвоздь. Сьюзи ее перевязала, и я почти не хромал.

Ну и что мы будем делать, черт побери?

Мы лишились внедорожника и продуктов – половина наших запасов лежала в машине. Всего несколько дней назад это место виделось мне сказкой; сейчас оно стало страшным и угрожающим. Я думал, что безумие творится только в Нью-Йорке, что мир за его пределами нормален, но, похоже, здесь было все то же самое.

Может, рушится весь мир, а мы и не знаем? Вздохнув, я посмотрел на звездное небо. Где же боги?

Вдруг одна звезда сдвинулась с места. И мигнула. Крошечный огонек стал снижаться. Мой мозг пытался понять, что происходит.

Самолет!

Я зачарованно следил за тем, как звездочка осторожно опускается на светящийся клочок земли вдали, а затем вскочил с кресла, распахнул входную дверь и побежал наверх.

– Они вернулись? – крикнул Чак.

– Нет, нет, – прошептал я. Лорен и дети еще спали. – Все нормально.

Я открыл дверь в спальню. Чак лежал на кровати, покрытый окровавленными тряпками. Над ним склонилась Сьюзи с пинцетом и бутылкой спирта в руках.

– В чем дело?

– Что отсюда видно? Что там, на горизонте?

Чак посмотрел на Сьюзи, потом на меня.

– Ночью виден Вашингтон – до него миль шестьдесят. По крайней мере, раньше он был виден, когда фонари горели. А что?

– А то, что я вижу Вашингтон.

– Вдруг ты не вернешься? – испуганно спросила Лорен.

– Вернусь! Я уйду всего на один день и ни с кем не буду разговаривать.

Она сидела на поваленном стволе, крепко прижимая к себе Люка.

– Пойду прямо к Капитолию, – добавил я, – если кто-то меня остановит, то просто покажу им это.

Я выставил ее водительское удостоверение. Племянница конгрессмена, Лорен происходила из известного семейства Сеймуров. Ее родные, наверное, уже сходят с ума от беспокойства.

Лорен молчала.

– Нельзя сидеть здесь сложа руки. Как только залижут раны, эти сволочи вернутся, и что тогда?

– Не знаю. Спрячемся?

– Лорен, нельзя прятаться вечно.

Из нескольких кусков брезента мы сделали палатки в лесу, далеко от хижины – там, откуда была видна дорога. Однако следовало действовать – и поэтому я решил отправиться в Вашингтон.

Рискованный ход.

Чак полагал, что лучше подождать, но ожидание пугало меня больше. Остатки провизии закончатся через несколько дней. Чак поправится нескоро; значит, ловить рыбу и ставить силки на зверей придется мне? А возможно, он вообще не встанет на ноги. Чак явно нуждался в медицинской помощи, и Эллароза тоже – малышка таяла буквально на глазах.

Время превратилось в нашего врага, и я устал ждать, не зная, что происходит.

– Один день – больше мне не нужно. Я дойду туда за день, ни с кем в контакт вступать не буду.

Лорен еще крепче обняла Люка.

– Возвращайся. Обязательно возвращайся.

Я ушел до рассвета.

За всю жизнь я ни разу не проходил больше нескольких миль в день – может, как-нибудь гулял подольше. Но я не сомневался, что смогу преодолеть шестьдесят миль. Четыре мили в час, пятнадцать часов, шестьдесят миль.