– Не спеши! Он никуда не денется.

Милавина чуть не трясло от нахлынувшего возбуждения, однако Иван продолжил спокойно и неторопливо обследовать коридор. Они заглянули в столовую и подсобку, но ничего кроме разрушенной мебели и грязных стен там не увидели. Наконец, подобрались к последней двери в торце коридора, именно сюда забежал ребёнок.

Поводырь присел на пороге с фонарём в одной руке и пистолетом – в другой. Луч света пробежал по углам помещения. Это оказался туалет. Кое-где обвалилась керамическая плитка со стен, осколки зеркал лежали в раковинах, а один из унитазов, сорванный со своего места, валялся в углу. Никакого ребёнка видно не было. Иван вышел на середину комнаты, повёл фонарём по сторонам, ещё раз высвечивая окружающую разруху. Андрей, замерший на пороге, уже хотел подойти к нему, но Поводырь вдруг остановил его.

– Стой! – выкрикнул он. – Назад!!! Здесь пол…

Договорить он не успел, что-то заскрежетало, оглушительно хрустнуло, а в следующее мгновение плитка под ногами Ивана брызнула во все стороны осколками. Этого не могло происходить, и всё-таки происходило. Пол в туалете просел, покрылся глубокими трещинами и рухнул вниз на первый этаж под грохот перекрытий и звон бьющейся плитки. Милавин отскочил назад, в облаке поднявшейся пыли он увидел луч фонаря, косо метнувшийся куда-то вверх и пропавший в воронке дыры. Спустя долю секунды опять загрохотало, на этот раз на первом этаже и снова всколыхнулась пыль. От сотрясения со стен туалета с дребезгом осыпалось ещё несколько плиток и всё затихло. А потом из чёрной дыры в полу послышался злобный хриплый мат.

– Твою мать! Уроды недоделанные!!! Кто же так строит…

– Иван, ты как?! – Андрей осторожно приблизился к краю дыры. Перекрытия были сложены из бетонных плит, и теперь кромка воронки оскалилась прутьями арматуры и серыми обломками. Плиты не просели или прогнулись, они переломились, что называется, по живому.

– Нормально! – донеслось снизу. – В подвал спустился! Чтоб ему пусто было!

Теперь Милавин и сам видел, что обвалившиеся перекрытия, рухнув, увлекли за собой в подвал и солидный кусок пола на первом этаже. В мешанине строительного мусора барахтался, злобно матерясь, Поводырь. Вот он поднялся на ноги, подобрал фонарь, и посветил в пролом у себя над головой.

– С тобой всё в порядке?! – на всякий случай спросил Андрей.

– Нормально! – повторил он. – Давай спускайся в холл на первом этаже. Там встретимся.

– Понял, – кивнул Милавин, наблюдая, как напарник развернулся, посветил вокруг, а потом двинулся куда-то в сторону, чуть прихрамывая на левую ногу – неожиданное падение не прошло без следа.

Андрей пошёл обратно по коридору. Идти без фонаря было тяжело, но вскоре глаза немного привыкли к сумраку, а кроме того, через окна в комнатах всё-таки просачивался хоть какой-то свет.

Милавин уже добрался до лестницы, когда услышал позади себя тихий, чуть посвистывающий, металлический скрежет. Он оглянулся. Коридор был пуст, но звук никуда не исчез. Андрей вжал приклад двустволки в плечо и двинулся назад по коридору.

Ему чертовски не хотелось этого делать, самым разумным сейчас было бы спуститься вниз, встретиться с Иваном и, выбравшись из детского сада, плотно закрыть за собой дверь, да ещё привалить чем-нибудь потяжелее. Но так он никогда не найдёт Сашку и не вернёт её домой. Одна мысль о том, что его дочь может прятаться в этом чудовищном здании, придавала ему сил и смелости. Поэтому он упрямо шёл вперёд, преодолевая собственные инстинкты и морщась от ноющей боли в правой руке.

В спальне никого не было, он развернулся, сделал пару шагов и заглянул в игровую. На цветастом ковре рядом с бурым пятном, сложив ноги по-турецки, сидела Сашка и наблюдала как прямо перед ней, чуть покачиваясь из стороны в сторону, крутилась юла. У Андрея в груди что-то оборвалось, не чувствуя под собой ног, он сделал два шага вперёд. Сашка подняла голову ему навстречу и… Милавин понял, что это не его дочь.

Во-первых, ребёнок был намного младше Саши, на вид – лет пять или шесть, а во-вторых, это был мальчик. Тёмные волосы, большие, кажется, карие глаза, хотя в темноте толком не различишь, маленький рот и узкий точёный подбородок. На мальчике была футболка с изображением какого-то анимешного большеглазого героя и синие джинсы. На Андрея он смотрел без всякого страха или удивления, зато с изрядной долей любопытства.

– Здравствуй, – заставил себя произнести Милавин, более-менее справившись с осипшим от волнения голосом.

– Здравствуйте, – голос у мальчика был спокойный и вполне приветливый.

– Как тебя зовут? – ничего другого в голову не пришло.

– Павлик.

«Павлик. Этого имени нет на Сашкином рисунке», – отметил он про себя.

– А меня – Андрей. Что ты здесь делаешь, Паша?

– Я играю.

Какой вопрос, такой и ответ. Милавин уже давно не чувствовал себя настолько глупо.

– Ты здесь один?

– Нет. Тут со мной ещё Димка, Денис и Артём. А ещё Аида и Люба, но это девчонки. И Нянечка, она присматривает за нами, – юла замедлила вращение и с дребезгом завалилась на бок. Мальчик взял её в руки, поставил на волчок и снова начал раскручивать. Раздался тот самый скрежещущий металлический звук. Рука ребёнка, держащая волчок, попала в луч света из окна, и стало видно, что она прозрачная. Мальчишка был призраком.

– А Сашка? Сашки здесь нет? Это девочка… Моя дочь. Я её ищу, – из внутреннего кармана кожаной куртки Андрей вытащил фотографию и показал её мальчику. – Вот посмотри. Ты её не видел?