Шрифт:
– А вы, мальчик мой, однако, дерзите, – спокойно отозвалась нага, плотнее сворачивая кольца темно-зеленого хвоста.
– Что вы, леди, – скрыл немного хищную улыбку Инейран. – Просто хочу вам напомнить, почему вы тут.
– А вот теперь вы еще и хамите, – перебрала когтистыми пальцами по подлокотнику Шаррини. Да, истинная дочь своей матери! Недаром в склепе леди Мириам папочка Лали так дергался. Уж очень она напоминала свою доченьку.
На этом этапе вмешался другой старейшина.
– Леди Шаррини, у Инейрана Дальвариса и правда есть основания. Потому предлагаю приступить к ритуалу, минуя привычную для вас процедуру выноса мозга присутствующим.
– Ты ко мне предвзято относишься, Хиррин, – открыто ухмыльнулась старушка.
– Вовсе нет, – нахмурился сухопарый, совершенно седой наг.
Ну да… отношения у них были своеобразными еще с тех пор, когда она при дворе хвостом вовсю крутила. Или с тех, когда в десятый раз отказалась выходить за него замуж? В итоге… оба одиноки.
– Займемся ритуалом!
– А вы уверены, что метка полукровки достаточно сильна для того, чтобы ее нащупать и вытащить? – вскинула бровь старушенция.
– Пока не попробуем – не узнаем, – пожала плечами еще одна из присутствующих.
– Приступайте, – с предвкушением глядя на пентаграмму в сторонке, прошипел Инейран. – Приступайте, уважаемые. – И добавил уже совсем иным тоном, повелительным и властным: – Я жду.
Все же печать рода, которая ставится на любого нага, принятого в род, – это поистине замечательная вещь. Имя, слепок «клейма» и двенадцать представителей знати с уровнем допуска «старейшина» – и можно вытащить кого угодно.
Вот и пригодилось. Совсем-совсем скоро маленькая строптивая змейка окажется там, где ей и надо быть. Рядом с Инеем. В его постели. Пока не надоест ему, разумеется.
Глава 6
Капище богини Земляны
Я спала и не спала одновременно.
Плыла в каком-то вязком тумане, когда все вокруг кажется незначительным и несущественным. Тишина, темнота, пронзенная трепетом светящейся воды, едва ощутимые энергетические разряды.
Но почему-то очень хорошо думалось. Голова была почти кристально ясной. И хотелось двигаться и действовать, учиться и развиваться.
Я уже знала, куда нам надо. Столица… именно столица. Там Адамантовая академия, куда я мечтала поступить хотя бы для того, чтобы играть на равных с одним рыжим гадом. Причем гадом далеко не по видовому признаку! Сейчас я почему-то могла вычленить те моменты, когда мой разум дурманили его запахи. Я нередко была очарована не только мужчиной, но и его творениями!
С-с-сволочь!
Но ничего… еще посмотрим, что и как будет. В столицу нужно еще и потому, что там наша цель. И у нас имеется покровительница. Земляна. Необходимо вернуть ей былое могущество.
Нас трое, и мы должны быть вместе, должны поддерживать друг друга и помогать. Нурикеш, Мышисса и я. Наша команда.
Все так, все верно, это установка, и не может быть иначе. А я слабое звено в данный момент, и так не должно продолжаться долго. Я должна стать лучше.
Мысли были какими-то очень отрывистыми, но каждая истина принималась как непоколебимая и бережно откладывалась куда-то в подкорку мозга, становясь почти инстинктом.
Из состояния блаженной дремы и размышлений меня выдернула очень прозаичная вещь. Боль.
Невыносимо жгла клановая печать на плече. Она являлась чем-то настолько естественным, что я даже про нее не помнила. Тем более я всегда считала ее не более чем формальностью.
Теперь же я дернулась, резко села, выныривая из воды, и с хрипом выдохнула:
– Что происходит?!
Отвечать мне, разумеется, никто не спешил. Феникс и брауни продолжали безмятежно спать под голубой водой, а меня трясло от боли, волнения и страха. Вокруг закручивалась спираль непонятной, невероятно мощной силы, и меня туда затягивало, парализуя волю.
Попытка сопротивления вернулась таким болезненным откатом, что меня выгнуло дугой, и я подавилась стоном.
В глазах потемнело, плясали яркие мошки, застилая зрение, потому перемещение я ощутила лишь как краткий миг невесомости, а потом тело охватил поток теплого воздуха, а бедра и ноги, почти не защищенные сорочкой, обжег холодом каменный пол.
– А вот и моя пропажа, – раздался неподалеку знакомый и такой дорогой голос, в котором сейчас льдинками сталкивались злость и радость.