После пятнадцати минут кошмаров Алем не мог спать неделю. Они продолжали являться ему наяву, неустанно преследуя днем и ночью. Каково было узникам, и без того пребывающим в критическом состоянии, он мог только предположить. Но не хотел.

– Чего встали? – холодно, но строго произнес не-мертвый. – Совет скоро заметит непрошенных гостей и вряд ли будет им рад.

Д'рахмы словно очнулись. Они с опаской заглянули вглубь камеры, и у Дарлемы вырвался пораженный вздох.

Ирида была в сознании. На видимых участках кожи имелись всего пара синяков, да кровоподтеков, но магесса оставалась недвижимой и безмолвной. Она не подала признаков жизни и тогда, когда Алем аккуратно поднял скользящую на поверхность. В широко раскрытых глазах не читалось ничего. Тело стояло, послушно шагало, но личности в нем не было. Дарлему пробрала дрожь, когда она взглянула в невидящие глаза магессы.

– Что с этим делать, некромант? – сдавленно произнес Алем.

– Ничего. Все придет в норму само собой.

– Как придет?! – воскликнула д'рахма. – Она же обезумела!

– Ах, вот оно что. Вы же не видите. Что ж, тогда поясню: не потеряла, а спрятала. Я не учил Иру подобному, но, думается, неделя проведенная в библиотеке стоила того. Она молодец – не каждый маг решится на такое.

Д'рахмы ничего не сказали, чтобы не мешать Лардану, который уже подхватил тело Ириды, обмякшее после манипуляций некроманта, и стал чертить прямо в воздухе неизвестные символы. Они загорались фиолетовым свечением, то и дело меняли начертание под искусной рукой не-мертвого, складывались в единый причудливый узор. Когда графическая часть оказалась закончена, маг напевно заговорил на языке высокой магии. Раньше д'рахмам не приходилось слышать его, поэтому они застыли, завороженные искусством некроманта.

Вскоре Лардан замолк и без лишних слов шагнул в раскрывшийся телепорт. Алем переглянулся с Дарлемой, они оба поежились и шагнули за ним. Надо сказать, тщательно подготовленный телепорт исключает большинство неприятный инцидентов, но вот ощущения доставляет премерзкие.

На той стороне, как и обещал некромант, простиралось густое пшеничное поле, а вдали виднелся частокол деревушки. Крестьяне уже закончили на сегодня с жатвой и разошлись по домам. Поэтому свидетелями произошедшего стали только богатые колосья, гнущиеся к земле под тяжестью крупных зерен.

– Все остальное – ваша забота, д'рахмы. От меня больше помощи не ждите.

– Уж как-нибудь обойдемся, – рыкнул Алем и направился к деревне, чтобы разжиться лошадьми.

Дарлема сразу же стала суетиться, подготовила место, куда Лардан бережно уложил мирно спящую Ириду. Она достала из запазухи темный флакончик, накапала на тряпицу его содержимого и обмакнула губы магессы. Они тут же порозовели, на бледном лице появились краски, а дыхание стало ровнее.

– Это ведь зачарованный сок розовой мелории? – заинтересовался некромант.

– Да. Давным-давно выкупила у одного ольмра.

– Как же тебе это удалось? Они продают это снадобье только в исключительных случаях.

– Поверь, когда не знаешь, чем закончится очередная схватка, волей-неволей учишься быть убедительным. Кроме того, она стоила мне не только огромных денег, но и одной редкой вещицы, снятой с трупа нанятого людьми аглара.

Лардан на некоторое время замолчал, пристально наблюдая, как Дарлема хлопочет над скользящей. Угрозы жизни для магессы не было, и д'рахма это прекрасно знала, но все равно делала все, что было в ее силах. Никто не обязывал её тратить драгоценную жидкость на Ириду. В конце концов, не-мертвый заговорил:

– Зачем тебе это, Дарлема?

– Тебе не приходило в голову, что я просто хочу помочь человеку, с которым так много времени провела вместе?

– Будем честными, д'рахмов мало заботят люди. Не ваш ли народ считает нас низшей расой?

– Я… – девушка смутилась. – Понимаю, что это действительно так. И Алем придерживается именно таких взглядов. Но я правда больше не думаю, что они оправданы.

От некроманта не ускользнула мелкая дрожь сотрясавшая руки, которые д'рахма старательно прятала. Более-менее неглупый человек, а Лардан уж точно глупцом никогда не был, мгновенно понял бы в чем заключаются ее терзания. За один короткий день Дарлема сумела сделать то, что ей не удавалось все путешествие – добилась расположение не-мертвого, но вместе с ним пришло и сочувствие.

Удивительно, как познавшие от жизни счастье люди могут быть неспособны на простейшие человеческие чувства. Такие как жалость, доверие, сострадание или участливость. И как легко приобретают их настрадавшиеся бродяги, не удостоенные благосклонности судьбы. Хотя даже они становятся на развилку, столкнувшись с препятствиями: либо человек поддается гневу, либо переоценивает свои взгляды, становясь сильнее. Дарлема сумела сделать правильный выбор, не в пример своему брату.

– Я скажу тебе одно, Дара. Что бы вы ни задумали, поступай так, как считаешь нужным. Не слушай брата, он давно идет по ложной тропе, и в глубине души ты это понимаешь.

Д'рахма не сумела совладать с собой, молча подошла к не-мертвому и отвесила ему звонкую пощечину. Разумеется, боли Лардан не чувствовал и никак не отреагировал на эту вспышку, только сильнее задумался.

– Ты ничего о нем не знаешь! Из-за меня Алем лишился всего! Он мог стать главой Дома, всегда пользовался расположением. А я разрушила все это, поддавшись чувствам.

– Алем сам сделал выбор. Ты не обязана страдать ради того, что бы он был доволен.

– Я не страдаю!