Попутно провели работы и в надводной части корабля. Изготовили заново броневую палубу, трубы и мачты, еще раз перепланировали внутренние помещения корабля. Немудрено, что уже вскоре после того, как обновленная «Аврора» была торжественно доставлена на буксире к месту своей стоянки, зазвучали те самые слова насчет катастрофы.

Эти слова звучат и сегодня. И слова про муляж тоже. Не без оснований, если ставить во главу угла подлинность «Авроры» как исторического памятника.

А что же с отрезанной подводной частью крейсера? Ее отбуксировали в Финский залив, в район поселка Ручьи, где на долгие годы она стала местной достопримечательностью. «Российская газета» двадцатилетие спустя, в 2007 году, красочно и в подробностях рассказывала: «Владимир Юрченко, бывший главный механик рыболовецкого совхоза „Балтика“ на Сойкинском полуострове под Петербургом, отлично помнит, как в середине 80-х, под покровом ночи, несколько буксиров притащили и оставили возле берега 120-метровую подводную часть крейсера.

– К 70-летию революции мы построим новую „Аврору“, – пояснили военные.

Удивленный механик наутро отправился к директору рыболовецкого завода жаловаться на врагов партии, покусившихся на святое – революционный крейсер! Но директор его осадил: „Нам же лучше: разберем «Аврору» на сувениры“.

– Я прекрасно помню события тех дней, – рассказывает Юрченко. – В совхозе даже клич бросили: „Мужики! Айда «Аврору» резать!“ Брать разрешили все, что сможем унести. Откликнулось достаточно много. Имущество с корабля вывозили грузовиками. В первую очередь сняли металлические трапы. С надводных частей отдирали медную обшивку – тогда весь корабль был покрыт слоем листовой меди. Обстановка во внутренних помещениях оказалась практически нетронутой. Многие забирали двери вместе с косяками и вынимали иллюминаторы.

Владимиру Юрченко больше всего приглянулся кафель, которым были выложены душевые крейсера. Плитки он снимал тонким шпателем, чтобы не повредить глазурь, упаковывал их в газеты и вывозил на дачу.

– Я как представил, что в этих душевых герои Цусимы мылись, восторгнулся даже! – вспоминает он. – Ну, думаю, надо баньку построить и полы в ней тем самым кафелем выложить: пусть мужики завидуют. Так оно и вышло. Такой бани, как у меня, во всей России не сыщешь! Вот разве что у Виктора Ларионова, старосты деревни Дубки, в деревянном уличном туалете вместо окон иллюминаторы с „Авроры“ установлены».

И еще из той же статьи: «Сергей Иванцов, бывший техник рыболовецкого совхоза, в память о легендарном крейсере открыл личный музей „Авроры“, в котором полно раритетов: подлинный спасательный круг с судна, дверь в кают-компанию, чугунный утюг.

– Музейщиков этот утюг вряд ли заинтересует, зато гладить им, накалив на плите, очень даже можно! – смеется Иванцов.

Останки «Авроры» в Ручьях

Впрочем, чтобы полюбоваться сувенирами с „Авроры“, вовсе не обязательно заходить в музей к технику. Всего-то и нужно – пройти по близлежащим деревням и повнимательнее присмотреться к домам, построенным в конце 1980-х. Части корабля видны то тут, то там. Трапы стали лестницами в домах, металлические каркасы пошли на строительство теплиц, кое-где металлом с крейсера покрыты крыши».

Некоторое время останки «Авроры» стояли у берега, у старого пирса. Потому решено было загрузить корпус камнями и затопить его, превратив таким образом в волнорез. Как вспоминают очевидцы, дело пошло не так с самого начала: загруженный камнями корпус боевого крейсера пошел вбок, а затем опрокинулся и затонул совсем не там, где намечалось. Сегодня останки крейсера революции в часы отлива может видеть любой гость поселка Ручьи, хотя за прошедшие двадцать лет охотники за металлоломом нанесли корпусу серьезный урон.

Такой вот финал. Такой вот ответ на вопрос, поставленный в начале этой главы: а подлинная ли «Аврора» стоит у Нахимовского училища?

Наверное, тем, кто столь круто поступил с крейсером в 1980-х, стоило быть внимательнее к истории. Бережней. Или, может, они рассудили так: коли «Аврора» сильно изменилась с 1917 года, если ли смысл сражаться за остатки подлинности?

Если руководствоваться уважением к прошлому, то смысл есть всегда. Но что говорить об этом сегодня, ведь былую «Аврору» уже не вернешь.

На вопрос, поставленный в названии этой главки, хочется ответить сразу: неправда! Уж больно навязла в зубах версия об убийстве Сергея Есенина, да и защитники этой версии доверия не вызывают. Беллетристика одного из них, Виталия Сергеевича Безрукова, говорит сама за себя: «Дверь отворилась, не скрипнув, петли, видать, смазали заранее, и в номер вошел Блюмкин, за ним гэпэушник и тот подсадной „белый офицер“, что был с Есениным в камере на Лубянке. Он запер дверь за собой. Увидал Блюмкина Есенин – сердце его зашлось в смертельной тоске. Крикнул он в отчаянье: „Черный человек! Черный человек!“ – и швырнул в морду его гармонь русскую. Упал на пол Блюмкин… Двое других разом навалились на одного Есенина, усадили на стул, удавку на шею накинули. Хрипит Есенин, правой рукой вцепился в веревку. Вскочил Блюмкин… и наганом со всего маху рукояткой в лицо! Еще! Еще! Один бьет, двое держат! Глаз вытек! Переносица проломлена! Обмяк поэт, затих». Так и хочется сказать: если автор подобного комикса за версию об убийстве Есенина, то я сразу и безоговорочно – против.

Но есть и другие соображения, более конкретные. Начну с того, что вся жизнь Есенина в последние его годы показывает: самоубийство не было для поэта чем-то совсем уж невероятным. Он много говорил о смерти и самоубийстве – и в стихах, в разговорах с друзьями. Неоднократно попадал в психиатрическую лечебницу. В последний раз лечился у знаменитого с дореволюционных времен профессора психиатрии Петра Борисовича Ганнушкина незадолго до своей гибели, причем в истории болезни недвусмысленно указаны белая горячка, галлюцинации и «ярко выраженная меланхолия». Вот и воспоминания есенинского друга Анатолия Борисовича Мариенгофа, навещавшего поэта в клинике: