В этот момент неясный уличный шум превратился в громкие крики, и Павел вдруг понял, что эти крики — радостные и даже экстатически-восторженные. «Отпустили». — была его первая мысль. Но разве могло все разрешиться так просто?

Он вышел на улицу.

Народ расступился, и к палатке теперь вела широкая дорога. Никто не роптал, несмотря на то, что многим пришлось сойти с утоптанных мест в глубокий, мокрый и липкий снег. Люди проваливались, падали, но все равно махали над собой шапками и выкрикивали приветствия. К палатке шли обнявшись и взмахивая в приветствии руками мужчина и женщина, одетые в старые, клокастые шубы. Народ был близок к неистовству:

— Надежа! Государь! Наш! Настоящий! Уж он-то!.. Уж этот-то — не чета тому!.. Избавитель!

Люди говорили громко, захлебываясь от радости и словно не замечая, что «тот» стоит за их спинами. Старая обида вскипела в Пашином сердце. Неужели они так и не смогли не то что полюбить — просто принять его?

Опал и Бриллиант подошли к Павлу.

— Прошу, — сказал Павел, и, откинув полог палатки, выжидательно посмотрел на гостей. Они вошли внутрь.

— Позвольте представить, — Бирюза взяла на себя смелость заговорить первой, — Его величество король Малахит. Его высочество принц Опал и Ее высочество принцесса Бриллиант.

— Наследный принц, — поправил Бирюзу среднего роста обрюзгший, неопрятный, лысеющий мужчина.

Отставив жирную ножку в сторону, он с царственной важностью приподнял свое круглое лицо и заявил:

— Я прибыл для того, чтобы восстановить справедливость и занять престол, принадлежащий мне по праву. Я нужен стране в это опасное время. Я обязан спасти детей. Тем более, — голос Опала театрально дрогнул, — там и мои дети. — Эта беда — общая для меня и моего народа. Люди верят мне и поддерживают меня…

— Нет, — голос Павла прозвучал так резко, что все, кто был в палатке, вздрогнули.

— Что нет? — Опал захлопал глазами.

— Нет, я не признаю законности ваших претензий на престол. Я был поддержан большим королевским советом и взошел на престол по всем правилам. Я говорю: нет.

Павел старался не смотреть на то, как реагируют придворные. Он боялся, что большинство из них не на его стороне.

— Но я, — продолжил он, стараясь, чтобы голос его не выражал никаких эмоций, — готов признать за вами право быть переговорщиком, поскольку вы особа королевского рода и, главное, поскольку там, как вы уверяете, находятся и ваши дети. Вы имеете право пойти в усадьбу и собственными глазами убедиться в том, что с детьми все в порядке.

Он говорил это, а сам не отрываясь смотрел в глаза соперника. Опал отвел взгляд.

— Нет, — сказал принц, справившись с собой. — Я не считаю это возможным. Я не буду прямо сейчас спорить с вами о моих и ваших правах, это неуместно перед лицом грозящей детям опасности. Но я уверен, когда кошмар закончится, народ признает меня законным правителем. А значит, я являюсь им и сейчас. А значит, много чести этим собакам, этим преступникам, покусившимся на самое святое, — говорить с ними лично. К тому же, моя случайная гибель может повести за собой крах всего государства, поскольку доверять правление такому мальчишке, как вы, и к тому же — чужеродцу, не только безответственно, но крайне опасно. Вы весь во власти чувств…

— Аудиенция окончена, — резко бросил Павел и указал Опалу и Бриллиант на кресла возле бормочущего, слюнявого Алмазника. Те нехотя подчинились. Усевшись в кресло, крон-принц с брезгливостью отстранился от старика, но вдруг, приглядевшись, узнал в нем самого страшного своего врага.

— Дядя?! — спросил он испуганно.

Алмазник в ответ только заскулил. К принцам подошел Авантюрин. Тихо, вполголоса начал объяснять Опалу, как обстоят дела. Бирюза направилась к Павлу.

— Ваше величество, — начала говорить она, — в чем-то принц Опал, безусловно, прав. Ну что будет с государством, если вы погибнете? Что?

— Да ничего с ним не будет, — взвился Павел. — Что с ним было, когда умер Смарагд? Что было, когда заперся у себя в гостиной Ломня? Все потихоньку, все своим чередом, пока не придет кто-нибудь, способный управлять. Я не признаю за собой монополии на правильные решения. Не один я такой умный. Вот вам.

Как фокусник в цирке он извлек из воздуха очередную зеленую дощечку.

— Здесь, — он потряс документом перед носами своих мучителей, — говорится, что в случае моей смерти я завещаю государство Обсидиану. Он же будет принимать решения, пока я буду там. Больше я на эти темы разговаривать не желаю.

Павел выскочил из палатки даже не простившись с Вадимом, и зашагал вперед, туда, где возвышались стены усадьбы, где не стояли люди, и где снег изредка вспарывали пули солдат Веселова, посылаемые для острастки.

Нога тут же провалилась под наст, холодные крупинки посыпались в сапог. Стало мокро. За спиной воцарилась поразительная тишина. Если не оборачиваться, можно было подумать, будто там, позади, только спящий зимний лес. Хрипло каркали вороны, да голые ветки деревьев шумели от порывов ветра. Больше ничего.