Шрифт:
Всю осень они устраивали набеги на крестьян. Майор не мешал и даже руководил некоторыми операциями: надо было пополнять запасы продовольствия. Но потом одни привели с собой мальчишку, другие, третьи… Он не успел вмешаться — солдаты считали, что имеют право хотя бы на такую компенсацию. И если бы он возразил, то живо перестал бы быть их начальником — он чувствовал всю серьезность их настроений.
Детей размещали в парадном зале усадьбы Алмазника. Здесь все ещё висели шёлковые занавеси, на полу пестрели яркие ковры и подушки.
Потрескивали, сгорая, поленья в изразцовой печи. Яркое зимнее солнце било в окно. Его лучи, проходя сквозь стекла витражей, цветными пятнами ложились на детские личики. Детей было много — около двухсот. Они сидели на полу, и их испуганные глазенки были направлены на Нефрита. Принц сидел напротив них и спокойно, размеренно, не повышая голоса рассказывал старую сказку:
— Пришли братья Алмаз и Рубин к скале. Смотрят и видят: сидит на скале птица Гроу. Хорошо, что старик предупредил их, когда подойти надо. Спит птица. Залезли братья на скалу. И старший — Алмаз — схватил птицу за клюв, чтобы не могла она убить их своим криком. А младший — Рубин — разрезал ей брюхо и вытащил камень такой большой и прекрасный, какого никто никогда не видел. И сказал тогда Алмаз: «Вот бы, братец, и камень себе оставить, и принцессу у старого короля забрать…»
Дверь открылась, и в зал впихнули еще четверых испуганных мальчишек, старшему из которых было лет двенадцать, и одну маленькую девочку лет восьми.
По одежде Нефрит понял, что это дети крестьян. За детьми вошел Веселов — принц знал, что он здесь главный. Нефрит вскочил на ноги и подошел к Веселову:
— Зачем вам эти дети? Зачем? — зашептал он, от волнения размахивая своими длинными руками. — Они же ничего не умеют. Отпустите их, мы постараемся сделать для вас ещё больше камней… Мы ведь никогда не отказывались. Смотрите: дети камней даже сейчас работают…
— Сядь! — взревел Веселов и толкнул Нефрита в грудь, так что тот едва не упал на детей. — Не твоего ума дело! Кого посадим, с теми и будешь нянчиться!
Нефрит послушно уселся на место. Он готов был не жалеть себя, но боялся, что гнев Веселова обратится на детей.
В зал начали входить солдаты. Нефрит испугался — солдат было слишком много, и у каждого поперёк груди висело это странное, чёрное оружие, которого так боялись дети. Солдаты встали у стен. Потом в зал внесли зеленые ящики. Детей оттеснили в угол, они сгрудились там возле Нефрита, и каждый старался пробраться поближе к нему, обнять или хотя бы дотронуться рукой. И только старшие молча стояли с краю, потому что хотели защитить малышей, и потому что стеснялись просить Нефрита о жалости и утешении.
В центре зала двое солдат напряженно перебирали какие-то странные предметы: блестящие нити, цилиндры и коробки из тусклого металла.
Маленькая темноглазая девочка подняла на Нефрита свои блестящие глаза.
— Что это, дядя Нефрит? — шёпотом спросила она.
— Не знаю, милая. Ничего страшного, я думаю. Смотри, — принц показал на солдат, — они же не боятся…
— Иди-ка сюда, — Веселов подозвал Нефрита небрежным движением руки. Он отвел принца в угол, пригнул вниз его голову и зашептал в самое ухо:
— Видишь это? Это взрывчатка. Знаешь, что такое?
— Нет.
— Считай, что здесь спрятан огонь. Будете плохо себя вести, будет шум, гам, слёзы, будете бегать, прыгать, бросаться на солдат — сгорите к чёртовой бабушке. Это ты понял?
— Да… Понял, да… А как же дети?..
Но Веселов не ответил.
Глава 7 Заложники
Над лесом покореженной патефонной пластинкой кружила воронья стая. Под хрип и скрежет серого граммофона Веселов сочинял послание дворянам Камнелота.
Один за другим летели в угол смятые листки, вырванные из блокнота.
«Мы, освободительная и миротворческая армия, не признаем установленного в государстве порядка и предъявляем Малахиту, незаконному правителю, следующие требования:
— освободить из заключения принца Алмазника и признать за ним право на законном основании занять престол королевства Камни;
— обеспечить меня и моих людей амулетами, необходимыми для прохода к Столбу Живой жизни через деревню Малышневка;
— обеспечить меня и моих людей лошадьми и телегами (или иным транспортом) для проезда к деревне.
После того, как эти требования будут выполнены, мы проследуем к Малышневке и покинем территорию вашего государства. Гарантией соблюдения договоренностей станут граждане Камней, которые проследуют по всему маршруту вместе с нами.
В случае нарушения договорённостей граждане могут серьёзно пострадать».
Так выглядело послание, которое наконец удовлетворило майора. Этот листок декабрьским утром и получил Павел Малахит.
Он читал его в своем огромном кабинете в полном одиночестве. Сначала сидел в кресле, потом вскочил, подошёл к окну: показалось, что буквы сливаются в сплошные черные линии. Прочел и замер. Листок выпал из его руки, но Павел не заметил. Он смотрел на стол и ему казалось, что темная, длинная, блестящая поверхность надвигается на него, грозя раздавить, расплющить, сровнять с землёй. Потом сознание зацепилось за слово «граждане». «Граждане… граждане… О чем это — граждане?…» — думал Павел, глядя в окно, едва различая предметы среди молочно-серого пейзажа. «Ах, да — граждане!» Павел вспомнил и разозлился. «Совести не хватило написать: дети. Или — заложники. Ну что ж, теперь хотя бы понятно, в чём дело.