В последней камере и впрямь, как говорил кузнец, сидела женщина – почти уже старуха. Седые космы закрывали шею и лицо, одежда висела лоскутами. Цепей здесь не было – быть может, глупым посчитали ее опасаться, а может, не поднялась рука у кузнеца.

– Тебя-то, мать, за что? – спросил он, обернувшись на пороге.

Глаза ее блеснули под завесой спутанных волос.

– Не мать я тебе. И слава богу, что не мать, – помолчав, ответила она. – А коль не знаешь, знай, что прокляла я графа вашего в глаза, за то, что сына моего он насмерть запорол…

Травник промолчал.

Он вернулся в свою темницу с последним черпаком холодной каши в руках, шлепнул варево Миклошу в миску и поставил на пол пустой котел. Выволок стражника в коридор, запер его в пустой камере и появился вновь – забрать свое одеяло для старухи. Напоследок задержался в дверях.

– Я вернусь, – сказал он Миклошу.

И ушел.

Миклош остался сидеть с миской на коленях, потом вздохнул и машинально начал есть. Взгляд его упал на браслеты пустых кандалов – заклепанные просто так, они выглядели на редкость глупо. Он улыбнулся своим мыслям и прошептал чуть слышно травнику вослед:

– Благослови тебя бог, парень.

* * *

Граф Цепеш мерил комнату шагами битый час, не в силах будучи унять свою ярость. Еще бы! Из подземелий замка не сбегал еще никто, пришлый травник был первым, кому это удалось. Такой пощечины от какого-то смерда граф стерпеть не мог.

Кришан стоял у камина, время от времени вороша носком сапога тлеющие угли. Молчал, глядя в огонь. В руках у него тускло отсвечивал зеленью браслет рыжего ведуна.

– Немыслимо! – Граф рухнул в кресло и потряс кулаками. Нацедил из кувшина вина, жадно выпил и сдавил в руке оловянный кубок. Тонкие стенки смялись с легким хрустом. Граф некоторое время молча смотрел на него, затем повернулся к Кришану.

– Расскажи, как это случилось, – потребовал он.

– Никто не знает, мой граф, – холодно ответил тот. – Вчерашним вечером стражники у ворот видели, как сторож подвалов Клошка вышел куда-то из замка, и клянутся, что обратно больше не пришел. А сегодня поутру я сам спустился вниз проверить, и нашел его там связанным и запертым в пустой темнице. А этого рыжего нет. Вот и все.

– Дорого бы я дал, чтоб узнать, как он это проделал! – Граф Цепеш задумался. – Колдовство, не иначе… Что Клошка?

– Приложили его крепко, как только он в темницу вошел. Очнулся после.

– А этот… кто в темнице вместе с ним был; что он сказал?

Кришан пожал плечами:

– Молчит. Говорит, проснулся – ан, а травника-то и нету.

– Врет, собака!

– Может, и врет, – согласился Кришан. – А может, и нет. Цепи там целые так и лежат, даже браслеты нерасклепанные.

– Нет, но каков! – Граф стиснул кулаки, встал и подошел к окну. – Как есть колдун. Что ж… – Он помедлил. – Жаль. А мог бы пригодиться. Так. Клошке плетей и – вон из замка. Тем двум, что спали у ворот, тоже всыпать, чтобы впредь смотрели лучше. Что до травника… Упускать его нельзя. Я сам займусь поимкой.

Кришан молча покачал головой. Поднял взгляд.

– Это может быть опасным, мой граф, – сказал он и покрутил меж пальцами браслет. Камень мерно вспыхивал и гас – малиновое на черном. Некоторое время оба молча смотрели на него, затем Кришан продолжил:

– Кто знает, что за тварь нам попалась. К примеру сказать, что он делал в лесу? Не травы же собирал, в самом деле! Там нехорошее место, у камней, я спрашивал у Варги. Чего ради простому человеку там быть? Нынче в лесу столько снега, что не зная троп, провалишься по пояс. Доверьте это мне. Он не мог уйти далеко – я возьму людей – с десяток, и мы прочешем дороги, а если он подался в лес – пойдем по следам.

– Дело говоришь, – одобрил граф. – Пусть будет так. Бери людей.

Кришан подбросил браслет на ладони. Посмотрел на камень.

– Эту штуку я возьму с собой.

Граф кивнул:

– Поступай, как знаешь.

* * *

Покинуть замок оказалось проще, чем думалось травнику – в холодных сумерках у стражей не было охоты выходить к воротам. Горел один лишь факел, два других задуло ветром. Травник прохромал мимо, поднявши выше воротник, махнул рукой в ответ на окрик и двинулся дальше. Кафтан и шапку стражники признали, равно как и хромоту, да на том и успокоились – мыслимое ли дело, чтобы кто-то из пленников сбежать мог?

Ночь была тиха и холодна. Кружился, падал легкий снег. Ущербный месяц вскоре скрыли облака. Травник углубился в лес, оставив в стороне дороги, и шел всю ночь без остановок, лишь у высокой приметной сосны задержался отыскать свой посох, нашел и двинулся дальше лосиными тропками. Кафтан был длинноват и вдобавок безбожно жал под мышками, сапоги же, наоборот, оказались велики. К рассвету лес заметно поредел, а вскоре и вовсе сошел на нет. На горизонте замаячили далекие увалы старых гор. Путник взобрался на пригорок и остановился предохнуть. Он совершенно выбился из сил. Ноги болели, сбитые в кровь. Он долго смотрел на гаснущие огоньки ближних деревень, на лес, стеною вставший за спиной и уходящий вдаль на запад, на башни замка, все еще торчавшие над ним. Навряд ли граф оставит все, как есть, погоня будет – в этом не было сомнений. Тот снег, что шел всю ночь, наверняка собьет собак со следа, но кроме собак ведь есть еще и люди… Куда идти? Кому довериться и как?