Она покачала головой.

– Нет, никогда.

– Повезло. Жуткое ощущение, кажется, что мозги дребезжат. – Он вздохнул. – В общем, я отрубился. Очухался в машине, куда меня унесли.

– Кто стрелял в Полежаеву?

– Один из тех, кто был рядом со мной. Услышал звук электрошокера, увидел, как я упал, – реакция оказалась быстрее мозгов. Стрельнул в нее пару раз.

– Та-а-ак… – Дайнека задумалась. – Его наказали?

– Возможно. Мы с тех пор не встречались. Может, перевели в другое подразделение, – вяло отозвался Сергей.

– Значит, ему все сошло с рук. А Родионова из-за него в тюрьму посадили.

– За Родионова не волнуйся. Его не сегодня завтра отпустят.

– Откуда тебе это известно?

– От верблюда.

– Теперь все понятно, – продолжала Дайнека. – Пожар в квартире тоже устроил ты?

– Раньше времени загорелось. Устройство заглючило.

– А с чего ты решил, что Тихонов станет спасать рукопись, а не сбежит?

– Если ему плевать, зачем он ее столько лет прятал?

– А если бы рукопись сгорела?

– Так она и сгорела. Нет рукописи – нет компромата.

– Ты кинул ее в огонь?

– Я.

Дайнека насупилась.

– Когда пожар устраивал, обо мне и о других соседях не думал?

– Тебя я бы точно предупредил.

– Можно вопрос?

– Давай.

– Старуха инвалид из квартиры напротив…

Сергей ее оборвал:

– Так ведь его поймали уже.

– Кого?

– Того, кто напал на эту Галкину.

Дайнека удивленно уставилась на Сергея. Тот продолжал:

– Уголовник-рецидивист. Прошлой ночью он в том подъезде еще в одну квартиру залез. А там мужик – охотник с ружьем. Жахнул его по ногам, тот и опух.

– Он сознался, что старуху ударил?

– Попробовал бы не сознаться, если над ним стоял жлобина с ружьем.

Она радостно улыбнулась, однако, спохватившись, опустила глаза.

– Это правда, что, найдя рукопись, Ефременко хотел доказать родство…

Сергей подсказал:

– …со своим братом.

– Значит, все именно так, – подхватила она. – Речь идет о наследстве?

Сергей фыркнул.

– Не представляю, каким должно быть это наследство, чтобы им заинтересовался Семен Михайлович.

– Тогда что? – спросила Дайнека.

– Политика, – тихо сказал он.

– Не понимаю.

– Ефременко хотел шантажировать одного человека.

– Но ведь рукопись романа – не документ. Как он мог доказать родство и, тем более, шантажировать?

– Видишь ли, когда дело касается политики, такая информация может спровоцировать что угодно: журналистские расследования, телепередачи, статьи. Имея такого брата, как Ефременко, да еще такого отца, как председатель Савицкий, – можно смело поставить крест на карьере политика.

– Откуда ты про Савицкого знаешь?

– Видишь ли, даже если меня не ставят в известность, у меня есть уши и глаза.

– Что он хотел получить в обмен на рукопись?

– Ефременко? – Сергей усмехнулся: – Власть.

– И кто мог ее ему дать?

– Брат.

Она улыбнулась.

– А кто у нас брат?

Сергей продолжал, будто не слыша.

– Вот вкратце суть этого дела.

– Кто – брат? – повторила Дайнека.

– Этого я тебе сказать не могу.

– Стало быть, Манечка и ее сын выжили?

– Не знаю. – Он взял ее за руку, сжал и четко произнес: – Все, что я тебе сейчас рассказал, забудь. Услышала – и сразу забудь.

– Молодые люди!

Сергей и Дайнека вздрогнули.

– Я вам, вам говорю, – кудрявая старушка из-за библиотекарского стола махала им рукой. – Вам подсказать?

– Что? – не понял Сергей.

– Порекомендовать какую-нибудь книгу?

– Спасибо, – Дайнека встала из-за стола. – Мы уже отыскали нужную информацию.

Когда они вышли на улицу, Сергей поднял воротник, съежился и посмотрел на Дайнеку.

– Ну, прощай. – Он протянул руку. – Думаю, больше мы не увидимся.

Взглянув на его руку, она не ответила, развернулась и зашагала в сторону дома.

На диване в гостиной сидел Вячеслав Алексеевич. Его лицо было мрачным и злым. Он переключал каналы, пока не нашел новости. Женщина-диктор сказала:

– Лидер партии «Демократическая платформа» Дмитрий Березин подтвердил свое намерение участвовать в президентских выборах. По мнению аналитиков, он имеет хорошие шансы победить в этой нелегкой борьбе.