Поллукс гонял девочек по всем танцам, которые будут на Балу, ни один из которых Агата не могла станцевать, продолжая падать и бормотать: В этом было бы больше смысла, будь у него его тело. После легкой разминки копыт на ковре, насаживания себя на рога, и приземления ягодицами в камин, Поллукс рявкнул на них «поняли» и обернулся к группе фей с ивовыми скрипками:

— Играйте Вольту [3]!

И они заиграли в таком молниеносном темпе, что Агату швыряло от партнера к партнеру, от талии к талии, кружило все быстрее и быстрее, превращая все вокруг в единое размытое пятно. Её ноги горели. Каждая девочка в комнате казалась Софи. Туфли! Они вернулись.

— Софи! Я иду! — выкрикнула она...

Следующее, что она осознала, что опять лежит на полу.

— Для обмороков существует специально отведенное время, — зло сказал Поллукс. — Но оно еще не настало.

— Я споткнулась, — огрызнулась Агата.

— Предположим ты падаешь в обморок во время Бала! Хаос! Побоище!

— Да не падала я в обморок!

— Забудь про бал! Это будет Полночное Кровавое Побоище!

Агата зло уставилась на него.

— Не. Падала. Я. В. Обморок.

Когда девочки собрались на берегу Срединного залива на урок «Общение с животными», их ждала профессор Дови.

— Принцесса Ума заболела.

Девочки одарили Агату сочувственными взглядами, потому как фиаско случившиеся с Золотыми рыбками было целиком и полностью на её совести. В такой короткий срок замены найти не удалось, и профессор Дови вообще отменила занятие.

— Отличники могут воспользоваться Палатами красоты. Троечники должны использовать это время чтобы переосмыслить свою посредственность!

В то время как Беатрикс и семь её прилипал продефелировали в Палаты красоты для маникюра, вторая половина пыталась подглядеть за тем, как проходит Фехтование, на котором мальчики тренировались без рубашек. Агата же тем временем поспешила в Галерею Добра, надеясь найти подсказку, чтобы разгадать головоломку Директора.

Пока её глаза блуждали от скульптур к ларцам и к чучелам освещенных факелами, горящих розовым огнем, ей вспомнились слова Школьного директора, что принцесса с ведьмой никогда не смогут быть подругами. Но почему? Между ними должно что-то встать?! Воистину, это было чем-то загадочным, что могло быть принцессы и не могло быть у злодейки. Она все думала и думала о том, что же это могло быть, пока шея не покраснела. Но ответа все не было.

Она обнаружила, что её снова тянет к укромному уголку, где висят полупрозрачные картины Чтецов из Гавальдона. Агата припомнила как профессор Дови разговаривала с той женщиной с волевым подбородком. «Профессор Сэдер», — называли они того художника. Тот самый Сэдер, который преподавал Историю героизма? Какой там урок следующий?

На этот раз Агата не спешила. Когда она рассматривала картины, то заметила, что пейзаж от картины к картине менялся: на площади появилось больше всяких лавчонок, церковь из белой стала красной, за озером выросли две ветряные мельницы — пока деревня не стала такой, какой она её запомнила. Еще больше запутавшись, она ходила от картины к картине, пока одна все же не заставила её застыть как вкопанную.

Дети читали сказки на ступеньках церкви, луч света падал на девочку в фиолетовом пальто и желтой шляпе с подсолнухами. Агата приблизилась к картине. Алиса что ли? Похоже. Дочь пекаря изо дня в день носила это нелепое пальто с шляпой, до того, как её похитили восемь лет назад. На другой картине, луч уже падал на тощего мальчишку, который палкой бил кота. Рун. Агата вспомнила, как этот паршивец пытался выколоть Жнецу глаз, пока мама не выставила его в зашей метлой. Руна тоже забрали в том же году.

Агата быстро сместилась к следующей картине, где толпа детей выстроилась перед магазинчиком мистера Довиля, но солнце освещало только двоих: лысого Бейна, кусавшего девочку, стоявшую перед ним, и красавчика тихоню-Гаррика. Эти два мальчика были похищены четыре года назад.

Покрывшись испариной, Агата медленно повернулась к следующей картине. Здесь дети читали, забравшись на изумрудный холм, у подножья которого на берегу озера солнцем освещались двое: девочка в черном, гасившая спички о воду и девочка в розовом, запихивающая в мешок огурцы.

Задыхаясь, Агата кинулась вновь просматривать картины с самого начала. И на каждой свет выбирал двух детей: одного светлого и пригожего, другого странного и мрачного. Агата вышла из угла и поднялась на круп коровьего чучела, чтобы разом можно было видеть все картины — картины, которые говорили ей три вещи о профессоре Сэдере...

Он мог ходить между настоящим и сказочным мирами. Он знал почему детей из Гавальдона забирали сюда.

И он мог помочь им вернуться домой.

Когда феи начали загонять всех на следующее занятие, в Театр Сказок влетела Агата и втиснулась рядом с Кико. А Тедрос и его мальчики в это время играли в гандбол против феникса, вырезанного на передней части каменной сцены.