Мы, наверху, напряженно прислушивались к подземной пальбе. Когда она затихла, снизу донеслось: «Поднимай!»

Мы осторожно повернули ворот. К концу каната был привязан под мышки убитый разведчик.

Потом стали подниматься живые. Они сказали, что из подполья есть второй выход, прямо под хозяйкину кровать.

Вернулись в дом. На полу лицом вниз лежал белоголовый парень в немецком френче без погон, в кожаных брюках, заправленных в новые валенки. На левой руке синел татуировкой трезубец. Над парнем стоял высокий худой человек и не отрывал глаз от убитого. Из порезанной щеки на не заправленную с вышитым воротником рубаху капала кровь. Он даже не повернул голову в нашу сторону.

— Который стоит, главарь у них, наверное, — почему-то шепотом докладывал мне капитан, руководивший облавой. — Там у него приемопередатчик, пишущая машинка… А этот, — капитан кивнул на убитого, — адъютант, либо телохранитель, либо секретарь… Как зверь дрался. Да и начальничек тоже…

«Главарь» безучастно огляделся и, ни к кому не обращаясь, произнес:

— Боитесь, что ли, руки-то связали? Говорил он по-русски совершенно чисто, как редко кто говорил в здешних местах.

— Развяжите, — сказал я.

Худощавый сжал и разжал затекшие пальцы и вдруг сунул руку в задний карман брюк, что-то достал оттуда, отправил в рот, давясь, проглотил…

Андрей Дорошенко не желал сдаваться живым, он предпочел яд».

Публикуется по: Попель Н.К. В тяжкую пору. М. — СПб., 2001. С. 347–351

Описание повстанческой зимовки в бункере в 1947/1948 в годах Дрогобычской области УССР (сейчас эта территория входит во Львовскую область Украинской Республики) сотником «Хреном» (Степаном Стебельским).

Входя в бункер, я перекрестился. Бункер мне показался живым гробом. Впервые в своей жизни иду зимовать под землю.

Приветствуем присутствующих. Глаза всех обращены к нам с любопытством — какие новости мы принесли, какие приключения случались с нами в дороге, с кем встречались, засыпались ли какие бункеры, кто погиб и что нового в мире. Мы были утомлены, желали поспать. Но можно ли отдыхать тогда, когда все друзья интересуются? И так, вопрос за вопросами, пошел разговор вплоть до вечера.

Бункер наш небольшой: длинной 4 метра, шириной 3 и, с одного стороны высотой 2 с половиной метра, с другой стороны — полтора, так, чтобы потолок, покрытый грубыми досками, имел сток для воды. Стены выложены сухими калеными бревнами. Вдоль высокой стены стояла полка из досок, которую мы накрывали палатками. Под голову не было ничего…. Ложе твердое, как во времена князя Мономаха. Оно было такое, чтобы в сенниках, подушках, соломе, сене не множились насекомые, прозванные “приятелями партизана”, и чтобы не было “национального трения”. Под полкой были составлены картошка, в небольшом мешке свекла, лук и чеснок. В одном конце помещения был построен столик для пишущей машинки, прозванный нами “канцелярский уголок”. Чтобы был яснее свет, вистун Татьяна покрыла стены белой бумагой. Выше на полочке стояла воинская литература, политические книжки, бумага, калька и ленты к машинке. Вдоль и выше полки была еще одна, главная полка, на которой стрельцы составляли свои книжки, тетради, предметы личного пользования. Под полкой была еще одна полочка, а там всяческие вещи, необходимые в партизанской зимней жизни, закупленные вистуном Татьяной и приобретенные стрельцами. Там были: мыло, нити, пуговицы, иглы, шилья, щетки, зубная паста, паста для обуви, одеколон, порошок от насекомых, крем для бритья, карандаши, перья и небольшая аптечка… Эту лавочку мы называли “кооператив Татьяны”.

Над полкой стоял образ Божьей Матери, убранный вышитым полотенцем и цветками из бумаги, под ним трезубец Владимира и портрет полковника Коновальца.

В противоположном уголке от нашего “бюро” были составленные мешки с ржаной мукой, крупами, фасолью и бобами, а сверху стояли в мешках сухари, чтобы не заплесневели.

На второй, низшей стороне, возле входа, стояла кухня, сложенная из камешков из ручья. Камин — две трубы, которые на поверхности были равны с землей. На конце они сужались, чтобы в случае нападения враг не мог бросать туда гранаты. Днем трубы маскировалось мхом. Один метр от кухни была умывальная, в которой ежедневно каждый стрелец должен был обязательно мыться холодной водой по пояс… Каждый стрелец имел свой гвоздь, на котором вешал шинель, шапку и оружие. Над вешалкой лежали щетки, мыло, предназначенные любому, мыла должно было нам хватить до середины апреля. Когда делили между стрельцами, любой брал столько, сколько нему нужно.

Ниже вешалки стояли два ведра для питьевой воды для и одно для помоев. На полу было покрытие. Под полом — яма, в которой на случай “протечки” будет сборник для воды.

С противоположной от входа стороны был подземный туннель 20 метров длинной вплоть до ручья. В ручье он был прикрыт бревном. Там… мы брали воду. В том туннеле стояли бочонки с мясом. Не хватало еще добрых бочек с салом, солониной, медом и творогом, тогда был бы у нас рай. К сожалению, мы этого не имели. Несколько бутылок масла мы запрятали на праздники. Туннель нужен нам на случай нападения врага, если он будет обстреливать выход: несколько выскочит тогда к потоку, бросит несколько гранат, а если все выйдут — будут огнем пробиваться. Обычно при таком нападении половина повстанцев погибала. Притом такие последствия были только тогда, когда вражеская спецгруппа случайно вышла на бункер. Если же была точная “засыпка”, тогда обычно из бункера никто не выходил живой.

Посередине бункера на проводе висела лампа.

Занятие проводили стрельцы на полке… Для большего удобства в уголке, где стояла мука, над полкой для двух стрельцов сделан дополнительный лежак вроде… колыбели из досок, званый нами “банты”. Там было тепло спать, вместе с тем воздух был нездоровый. Это было место наших музыкантов: вистуна Вихора и вистуна Серого.

Так как мы держали постового наверху, на бункере, это уже не была крыивка, а бункер под землей. Крыивка — полностью замаскированная, и из нее не выходят почти всю зиму. В связи с тем, что постовой стоит наверху недалеко от бункера, в недоступных кустах мы выстроили клозет, где заодно кидали мусор… Также недалеко от бункера были закопаны в землю бочки с мясом и капустой. В густой чаще висели замаскированные кости и мясо, чтобы всегда иметь свежую солонину. Бочка с нефтью была тоже закопана в землю, нефть добывали мы с помощью ремешка.