— Нет, — улыбнулась она и, гладя его по груди, добавила романтично: — Когда ты рядом, мне больше ничего не нужно.

Если он в хорошем настроении, то и у Наташи перманентное ощущение счастья. Так бывает через день. Вот парадокс: притом, что они с Максимом совпадают во мнениях по поводу семейной жизни, жить вместе им пока не очень комфортно.

Впрочем — не сейчас. Сейчас летняя духота уступила место вечерней прохладе, открыты окна, с Максимом тепло и уютно, по лицу витает его приятный низкий голос и комментарии по поводу статьи. Он сказал, что если бы писал статью о сексе для подростков, то написал бы именно эту.

— Ты собираешься хоть что-нибудь делать по дому?! — воскликнул Максим, в очередной раз застав Наташу за просмотром всех возможных телеканалов.

Девушка аж вздрогнула. Встрепенулась, как птичка, сменила свою ленивую развалившуюся позу на сосредоточенную в одной точке нового дивана.

— Я делаю. Я готовлю.

— Это я готовлю, — поправил Макс. — А ты разогреваешь.

— Мою посуду, — предложила следующий вариант Наталья.

— За собой! Я тоже за собой мою.

Всё. Варианты закончились.

— Почему ты не убираешь свою кровать?! — продолжал свое нашествие Макс.

— Все равно вечером опять расстилать, — уже не так смело оправдывалась девчонка.

— Наташа, а полы? Из душа босиком не выйдешь — сразу снова ноги мыть надо. Я хотя бы работаю, а ты что делаешь?! Целыми днями отдыхаешь, как барыня?

— Не кричи на меня, — робко попросила она.

— А что это за книжка валяется на полу?! — не останавливался мужчина. — Я тебе отвечу: это моя книжка. С моей книжной полки. Ты взяла без разрешения книгу о сексе, но ладно, бог с тобой, читай, если тебе нравится. Но почему ты оставила ее на полу?! Трудно было сделать шаг хотя бы до стола?

Наташа чувствовала, что сейчас заплачет, если скажет хоть слово. Всем разумом понимала, что он прав, но вот тон его упреков причинял суровую боль. Макс протер лоб тыльной стороной ладони, прочесал обеими руками волосы; стоя возле нее, смотрел на девушку сверху вниз, и от этого она ощущала себя маленькой, ничтожной. Разведя руками, уточнил:

— Скажи, разве я слишком много прошу?

— Максим, если бы ты просил, я бы все сделала. Но ты не просишь, ты только упрекаешь меня!

Наташа всхлипнула, и по щеке покатилась слеза.

— Не надо реветь! Ты знаешь, что я не люблю ревущих девушек!

— Господи! — застонала Наталья сквозь полноценный плачь. — Есть в этом мире место для меня, хотя бы метр на метр, где я могу делать то, что хочу?!

— Ни с кем не считаясь?

— Это ты ни с кем не считаешься! — возразила девчонка, взволнованно вскочив с дивана и размазывая по лицу слезы. Столько мыслей крутилось в голове, угрожающе надоедливых, от которых становилось безумно жаль себя…

— Хватит здесь нюни распускать!

Наташа разрыдалась еще сильней.

— Тогда я пойду распускать их на нейтральной территории! — пригрозила она, протерев глаза.

— Иди, — Максим невозмутимо указал рукой на дверь.

Наташино упрямство не знает преград. Девушка обошла любимого и направилась в прихожую — переобуваться. Макс вышел вслед за ней: проверить серьезность ее намерений. Он терпеть не может такие фортели. Когда девушка так выпендривается, ему хочется только одного — проучить ее, наказать. Говоришь, что уйдешь — уходи.

— И можешь не возвращаться, — сказал ей с обидой.

— Могу, — прошептала Наталья, открывая замок входной двери…

Дагомыс она совсем не знает. Хорошо, что сейчас лето — Наташа выбежала на улицу в домашней одежде: маленьких джинсовых шортиках и белой маечке на бретельках, успев только обуть шлепки через палец. Поплелась по главной улице — Батумскому шоссе — в сторону центра города… Денег, конечно, нет… Слезы стали постепенно высыхать, уступая дорогу разуму.

Современные жилые дома этого района закончились через двадцать минут. Их сменил более отчужденный, заброшенный пейзаж: автомобильная трасса, пыльные деревья по обе стороны, маленькие сельские грунтовые дороги направо и налево… Чья-то машина осторожно подъехала сзади и поравнялась с Наташей. Из окошка высунулся мужичок лет сорока и, разглядывая девушку с ног до головы, предложил познакомиться…

Таких было еще человек двадцать за два часа, и еще каждая вторая машина, посигналив, проезжала мимо. Темнело, и одинокая девочка с голыми ногами на дороге вызывала у водителей вполне обоснованный интерес. Иногда интерес попадался даже хамский… Были бы деньги, она поехала бы на автобусе. Впрочем, в глубине души надеялась, что одним из водителей окажется Максим. Найти ее здесь не составит для него труда: надо просто поехать в город по единственному пути… Надо просто поехать искать ее…

Когда не было тротуара, шагала прямо по дороге, иногда в полнейшей темноте, там, где уличные фонари не были предусмотрены. Вглядывалась в номера каждой вишневой девятки, обогнавшей ее, и разочарованно отворачивалась, чтобы не выглядеть вульгарно. Ночью машин заметно меньше, но тем сильнее ощущается одиночество.