— Почему вы с женой поссорились? — спросила девушка с неподдельным интересом.

— Да достала она меня, — буркнул Константин неохотно.

Сначала больше ничего ей не рассказывал, но спустя какое-то время под влиянием вина и доверительной атмосферы, признался:

— Дура она! Пилит меня постоянно. У самой в голове пусто, ей в глаза смотришь и видишь заднюю стенку черепа. Только и слышу (Кост изобразил и голос, и манеры своей Полины): «В этой „Детской Венеции“ такое дерьмо! Даже обувь нормальную ребенку не найдешь!», — Кост нервно отвернулся от Наташи и добавил: — Тыщу раз ей говорил: «Сходи на Торговую! Там полно нормальной обуви!» Нет, что ты! Одеваться там же, где большинство сочинцев, — это ниже ее достоинства! А мне это нормально. Вот мне и достается все время за одежду не «от кутюр». Я отлично зарабатываю, просто не имею такой страсти к тряпкам. Я лучше потрачу эти деньги на поездки по миру, на автомобили, дачу вот построил… А тряпка — что? Поносишь и выкинешь. В общем, достала она меня. Слишком глупая. Пустышка.

Вот, что значит удачный брак…

— Интересно, а что у вас с ней было общего все эти годы? — удивилась Наташа осторожно.

— Она моя первая женщина, — сказал Кост откровенно. — А я ее первый мужчина. Пожалуй, больше ничего.

— Почему тогда не расстанешься с ней? Ты же, наоборот, детей с ней рожаешь…

— Это моя единственная семья, — вздохнул парень. — Нет, вообще мне очень нравятся ее родственники! Они меня, как родного, приняли с первого же дня знакомства, несмотря на то, что я был далеко не из их круга. У них огромная семья, ты знаешь, и такая дружная! Полинка просто какая-то неудачная попытка, самая младшая, избалованная…

— А ты изменял ей? — вконец обнаглела Наташа.

— Да, — кивнул Костик спокойно. По его тону Наташа сделала вывод, что даже не один какой-то случайный раз, а стабильно, может, даже с постоянной любовницей. И это друг Макса… Скажи мне, кто твой друг…

В камине потрескивали дрова, а огонь исполнял причудливый танец, играя тенями и бликами на задумчивом лице Костика. Огонь на стеклах его очков тоже получался зеленым. Наташа сползла к другу на пол — полы с подогревом, так и притягивают к себе. Робко протянула руки и сняла очки с Костика. Было интересно, как он выглядит без них.

А у него ведь красивое лицо, если его пропорции не искажены линзами! Впрочем, Наташе почти все люди кажутся привлекательными, даже если эти люди и не в Наташином вкусе. Костик взрослый. Эта взрослость придает его лицу особый шарм. Наверно, в школе он был пухлощеким, мраморно-белым — у него кожа с прохладным оттенком, ни единой веснушки, ни единой родинки. И он когда-то говорил, что в школе очки не носил; зрение испортилось только после двадцати пяти лет.

Интересно, они думают об одном и том же? Напряжение в воздухе — это именно то, что ощущает Наташа. Их разговор словно сам по себе, он существует независимо от мыслей. А мысли кипят независимо от разговора… Мы — одни; мужчина и женщина. Мы одни — у камина, с вином, на полу, рядом. Наше уединение никто не потревожит — на улице ночь, на улице высокий забор; Катя на втором этаже, устала и до утра не проснется.

— Почему ты не носишь контактные линзы? — спросила Наташа с улыбкой.

— Я ношу. Завтра, например, надену, чтобы кататься было удобно, — и махнул рукой: — А вообще я операцию собираюсь делать. Вроде, противопоказаний нет, врачи обещают, что зрение полностью исправится… Давно собираюсь. Боюсь.

— Ну, это же лучше не затягивать? — уточнила Наташа. — С возрастом же больше вероятность осложнений? Тем более, это же не больно, да?

— Это совсем не больно. Девушка одна рассказывала — в таком восторге! Минута, повязка на глаза, и все. Потом снимает повязку — и видит! Своими глазами, все четко!

— А ты меня сейчас хорошо видишь?

— Тебя — да. А все остальное — мутно.

Множество мыслей резвилось в Наташином воображении. Кроме одной: даже если у мужчины и женщины есть возможность переспать — это не обязательно должно случиться. Она поддерживала разговор так невозмутимо, что Костик, возможно, и не догадывался о ее сомнениях. Хотя и сам думал точно так же: что что-то может быть.

Наташа восторженно смотрела ему в глаза — без очков это удивительное зрелище. Очки словно были преградой, предохранителем, а сейчас он такой простой, такой настоящий… Представляла себе сценки шаг за шагом: можно медленно провести рукой по его груди (даже через рубашку!), и это уже будет предложением. Можно забраться на его колени верхом, как любит Макс… Наташа подумала про Макса, но ее фантазии даже не споткнулись. А можно…

А можно ли? Возникают ли у него такие же мысли?

— Завтра часов в девять поедем, — сказал Костик. — Ты на чем будешь кататься? У меня есть и лыжи, твой размер подберем, и сноуборды… Санки есть.

— Я ни на чем не умею, — хихикнула девушка, — кроме санок, конечно. Но хочу все попробовать…

Поднялась на колени перед ним, подобралась поближе и наклонилась к его губам. Хотя Костик особо не отвечал на ее поцелуи, но и не отстранялся. Правда, помогал ей, убирая в стороны ее вьющиеся после снега волосы.

— Что это ты делаешь, можно узнать? — невозмутимо уточнил он, как только подвернулся момент.

— Сейчас узнаешь, — кивнула Наташа эротично.

Кажется, уже наизусть выучила, что нужно делать с мужчиной. Столько уверенности было в ее действиях, смелости, наглости, превосходства… Не спешила его раздевать. Может, еще сомневалась, но казалось, что просто дразнит. Гладила ладошками его тело, соблазнительно приоткрыв ротик и изредка поднимая глаза, и снова целовала. Костик сидел, не шелохнувшись, словно был в шоке. Она неторопливо и ловко начала расстегивать его рубашку из плотной ткани, и с каждой железной пуговицей Костик убеждался в серьезности ее намерений.