Но через час пришли девки. Их было две — на шестерых мужиков. Костик решил отметить свой праздник именно так. Дамочки — местные работницы, привязанные именно к этой сауне. Одна из них, похоже, лет тридцати, а другая — молоденькая, едва ли старше Наташи. Такие опрятные, ухоженные, в красивом белье, но проститутки. Даже если бы не эта молоденькая, Макс все равно в первую очередь подумал бы о Наташе. Костин сюрприз ему не понравился.

Сначала сидел и смотрел, как девушки по очереди делают его друзьям минет; сам от такой участи отказался. Потом, случайно увидев двадцатисантиметрового Саниного «красавца», нервно ушел в соседний зал — к бассейну. А там уже остался наедине с собой и своими мыслями, обессилено опустился на шезлонг и, покрепче обмотав бедра полотенцем, лег, скрестив руки на груди и уставившись в потолок. Точно, сантиметров двадцать, не меньше!

Женщинам не понять, что это значит для мужчины. И вроде, Макс достаточно умен, чтобы знать, что не в размерах дело. И знает это, честное слово, знает! Просто зачем-то думает, думает… Может, именно этих нескольких сантиметров разницы Наташе и не хватает?

Ничего не слышал, что происходило в соседней комнате. Не услышал бы, если бы там взорвалась бомба. Только вздыхал тяжко и иногда надолго закрывал глаза. Думал, что если попарится немного и окунется в ледяную воду — полегчает, но это не помогло. Было одиноко во всех смыслах этого слова.

Именно Саня и вышел оттуда первым. Спешно обмылся под душем, потом исчез в парилке, а потом, выйдя голым, кинулся в бассейн.

— Ты можешь меня не разглядывать? Я стесняюсь, — сказал Саня, по-спортивному грациозно вылезая из воды по узкой металлической лестнице, и его голос эхом пронесся вдоль бирюзовых стен просторного, гулкого помещения.

Макс только сейчас осознал, что его взгляд все время так и спускается Сане ниже пояса.

— Извини, — попросил он и, прикрыв глаза, отвернулся.

Саня, может, во многом пацан глупый, но есть вещи, которые ему объяснять не надо.

— Да, вот такая вот штуковина! А я не умею им правильно пользоваться, — сказал Саня с иронией, обмотавшись полотенцем и сев с Максом на соседний шезлонг. И добавил вкрадчиво: — Представляю, о чем ты думаешь…

— О чем же? — отозвался тот старательно-пренебрежительно.

— О Наташе, — сказал парень с уверенностью. Ведь это беспроигрышный вариант!

— Ты угадал, — заявил Максим невежливо, — Наташа моя жена, и я о ней постоянно думаю!

— Ты правильно сделал, что отказался от шлюх, — похвалил Саня.

— Забыл у тебя спросить! — огрызнулся Макс.

Следующим, кто нарушил безмятежное одиночество Макса, был Костик.

— Чего ты тут сидишь? — легкомысленно причитал он. — Там еще девочки пришли: на каждого. Такая оргия! Ты же хотел попробовать групповуху!

— Я пробовал, — признался Максим. И виновато спросил разрешения: — Пойду-ка я домой? Она уезжает завтра утром…

— О'кей, — кивнул Кост с пониманием и протянул Максу руку.

После крепкого рукопожатия Макс так и не отпустил руку Костика. Потянул его на соседний шезлонг и задал каверзный вопрос:

— Как ты думаешь, что ее во мне не устраивает?

— Не понимаю, о чем ты? — наигранно удивился мужчина.

— Кост, ты, похоже, мой единственный шанс это узнать… — упрямо, но скромно настаивал Максим. — Она сама не скажет…

Костик поддался и сел рядом. Понял, что Макс в курсе их с Наташей «вечеринки». На всякий случай уточнять ничего не стал, только вкратце пересказал Наташины слова насчет боязни осуществить свои фантазии. Макс выслушал молча и без эмоций. Только сказал в спину Костику, уже уходящему в комнату к девочкам:

— Спасибо.

Тот обернулся и даже растерялся: «спасибо» получилось таким ярким, подчеркнутым, что Косту показалось — это благодарность за то, что не переспал с Наташей.

То, что Максим уже вернулся домой, Наташа заметила не сразу. Она сидела по-турецки на широком разложенном диване, заправленном уже в очередной раз за этот месяц ее подарком — шелковым постельным бельем бордового цвета, и молча смотрела в чемодан, безмятежно отдыхающий тут же.

— Уже собрала вещи? — услышала она тихий голос Максима и, очнувшись, взглянула на дверь.

Потом на часы. Было только десять. Макс стоял в дверях, застыв неподвижно из-за увиденного. Так возненавидел этот чемодан, как будто он виноват в том, что Наташа уезжает!

— Я думала, ты придешь около двенадцати, — промямлила Наташа грустно.

— Ты не рада? Могу придти попозже! — предложил Макс.

— Я рада! — возразила она расстроено. Ну вот, даже беседа не ладится!

Мужчина так и стоял в дверях комнаты, неотрывно глядя оттуда на свою любимую; мог бы так стоять до утра — и молчать, если бы она сама не разговаривала. С совсем другими мыслями возвращался домой, с другим настроением. А тут сердце оборвалось — и чувствовать больше нечем. Вот все остальные органы и взяли на себя эту функцию: заболело всё, каждая клеточка тела, каждый уголок души.