Макс подумал немножко.

— Угу, — промычал он невнятно, словно не хватило смелости на разборчивый ответ.

— Совет, информация, алгоритм, — предложила девушка. — Нужное подчеркнуть.

— Информация, — выбрал Макс.

— Что-то очень личное, — догадалась Инка и отложила ножнички, оставив при себе только Максову руку. — О девушках, — и, не удержавшись, съязвила: — Тебя обычно другая информация не интересует.

— Меня всё в этой жизни интересует, — возразил парень, чтобы потянуть время.

Уже много лет из сценариев их диалогов можно вычеркнуть половину текста, и они все равно прекрасно поймут друг друга.

Инесса снова взялась за инструменты и опустила взгляд к объекту своей работы. Так тебе будет легче?

— Если девушка просит… м-м… — Макс сбивчиво подбирал нужные слова, — поглубже. Это что значит? Что ей… не хватает…? Что у меня… проблемы…

Что у тебя проблемы с лексикой. Либо что ты говоришь о Наташе и не хочешь употреблять конкретные, но пошлые слова. Понял, что так и не сможет ничего сказать, и замолчал. Инесса старалась не поднимать на него взгляд, чтобы не смущать, и спокойно обдумывала то, что успела разобрать. Что-то не могла припомнить, чтобы его раньше волновали подобные вопросы.

— И давно ты об этом беспокоишься? — уточнила она, чтобы окончательно не сводить на нет беседу, которая нужна ее другу.

— Недели две, — признался тот.

— А что произошло две недели назад? Разве раньше никто не просил «поглубже»?

Он пожал плечами, Инесса увидела это краем глаза, но даже краем глаза разглядела, что это не ответ «не знаю», а только лишь жест человека, не желающего отвечать.

— Макс, — улыбнулась она снисходительно и абсолютно искренне посмотрела ему в лицо, — у тебя все в порядке с размером. Не переживай.

Парень молчал какое-то время, но Инесса явственно ощущала, что разговор еще не окончен. И умилялась: столько раз они обсуждали секс! Без комплексов, без прикрытий, всегда называя вещи своими именами; а сейчас Макс мямлит, словно на иностранном языке, в котором выучил десять слов.

Впрочем, Макс уяснил, что Инесса прекрасно его понимает даже по тридцати высказанным процентам переживаний, и пусть несмело, но продолжал:

— Я еще могу понять, когда я специально дразню девушку и вхожу неглубоко… Но когда… дальше некуда, а ей все мало…

Макс тяжко вздохнул: с улыбкой и удивлением самому себе. Уж с Инессой-то всегда можно было разговаривать откровенно. Просто неловко, непривычно обсуждать Наташу, пусть даже не называя имени и заменяя «Наташу» абстрактной «девушкой».

Инесса, конечно, поняла, о ком речь. Но чтобы не смущать Макса и не выводить его на чистую воду, предложила оба варианта возможных причин:

— Если это посторонняя, случайная любовница, которая без серьезных отношений уже оказалась с тобой в постели, то наверно ей просто хочется, чтобы ее конкретно отымели. А если это постоянная девушка, и если ей реально важна близость с тобой, то, может, она вообще не о физиологии говорит? Может, ей хочется «глубже» в моральном плане? Ну, там полное слияние, и подобный бред? И дело вовсе не в размерах. Просто не станет же она философские размышления в такой момент начинать, вот и выражается попроще. Может, ей хочется именно чувствовать, что ты входишь до самого своего тела, до своего предела. Просто ПОЛНОСТЬЮ. И будь у тебя пара лишних сантиметров, это уже причинило бы ей боль, — и посмотрела все же другу в глаза, чтобы он видел, что она не обманывает. — Макс, у тебя все в норме. Я не представляю, зачем может быть нужен орган длиннее. Я уверена, это тебе нужен, а не ей.

Щипчики, ножнички, баночки-скляночки, пилочки, палочки… Инесса с нескольких попыток убирала свои приспособления. Дальше разговаривали уже совсем мало; так, иногда обменивались парой дружеских фраз. Каждый обдумывал недавно полученное мнение другого. Несмотря на недосказанность, Максу все-таки полегчало от Инкиных рассуждений. Скорее всего, он действительно зря зацикливается… Ведь Наташе с ним в постели хорошо. Вроде бы. Почему же тогда, как признался Костик, Наташа стесняется попробовать с Максимом даже то, чего сама хочет? Значит, не все в порядке?

Инесса накормила Максима ужином и проводила на работу. Только так, при общем времяпровождении, замечаешь, что значит «много работы»: во время ужина у Макса постоянно звонил телефон явно не с личными целями. Два раза это был директор. Потом кто-то заказывал столик, и Макс убежал в прихожую. У него в папке есть альбомный лист с разметкой зала. Вот и сидел за обеденным столом на кухне, отодвинув тарелку и разложив перед собой план, советовал столик, где звучание музыки позволяет поговорить. Если бы не Инесса, Макс хоть пару часиков поспал бы…

— Спасибо, что приехал, — улыбалась она в прихожей в шесть вечера, когда Макс уходил в клуб. — Я знаю, ты очень занят.

— Для друзей у меня всегда есть время, — ответил Максим серьезно, и Инесса кивнула: это так.

Инесса чмокнула его в щеку на прощание, и Макс ответил ей тем же.

— Не грусти! — подмигнул он ей уже с лестничной клетки. — Наслаждайся свободой.

— А ты постарайся выкинуть из головы свою чепуху, — ответила ему Инка вслед. — Макс, ты прелесть.

И, смущенно поздоровавшись с только что показавшейся на ступеньках пожилой соседкой, скрылась в квартире, щелкнув замком.