— Вроде, так модно носить. Я в журналах видела.

И, прижавшись к нему вплотную, улыбнулась:

— Правая… Сюда бы еще обручальное колечко…

Максим не успел ни осознать, ни ответить какой-нибудь колкостью на ее последнее замечание — был то ли тронут, то ли шокирован ее смелостью и инициативой. Только обхватил ее своей свободной левой за затылок:

— Тебе голову не продует? — а в следующее мгновение она уже необъяснимо его целовала…

Это были всего несколько секунд скромного, но внятного, осознанного поцелуя. Как будто она просто хотела попробовать, не имея никаких задних мыслей. А Максим, пожалуй, не из тех, кто будет отстраняться от нравящейся ему девушки.

— Простите, я не понимаю, что делаю, — вдруг вырвалась Оля и смущенно отпрянула в сторону. Макс тут же вернул ее к себе на место.

— Давай потом об этом вместе подумаем? — попросил он и повторил самое важное слово: — Потом!

…

— И все? — удивился Юрик.

— Разве этого мало? — недопонял Макс.

— Ты так переживаешь… Я думал, ты с ней переспал.

— Я не настолько подонок.

…

Они стояли посреди моря в обнимку, с непривычно общей тенью.

— Ты очень приятно целуешь, — тихо говорил Максим ей в помощь.

— Первый раз в жизни это делаю, — призналась девушка в ответ.

Она даже не волновалась. Не смущалась, не прятала взгляд, наоборот, смотрела учителю прямо в глаза, поглаживая его плечи. Так долго целовались, что Макс успел привыкнуть к Олиной манере и научился верно под нее подстраиваться. С Наташей было иначе. С Наташей Макс с первого прикосновения к ее губам понял, что этот человечек — его. Старался не пугать Олю языком — у девчонки первый поцелуй, пусть он будет невероятно нежным. Тем более, язык в поцелуе — это ассоциация с сексом. И Наташа в «Мельнице» не боялась таких ассоциаций…

Наташа, Наташа, Наташа… Наверно, она расценила бы его ласки с другой девушкой как измену. А Оля была так спокойна! Она не особо задумывалась, что происходит, не начинала тяжело дышать или эротически привлекательно наслаждаться. Макс осознал одно: Оля пока не умеет получать удовольствие.

— Нравится — целоваться с мужчиной? — спросил он по-доброму.

Лучше бы он сказал «целоваться со мной». Слово «мужчина» больно треснуло Олю по башке, ударив кровью в мозг.

— Нравится, — ответила она растерянно.

Отстранилась от Максима и, пытаясь побороть разыгравшийся жар, подставила тело сквозняку. Была ли в ее голове сейчас хоть одна мысль? Судя по взгляду — нет.

— Оля, это нормально, — попытался он ее успокоить, но девушка не слушала.

— Максим Викторович, — попросила она, как на уроке в школе, — можно, я пойду домой?

— Оль, все в порядке! — настаивал Макс. — Тебе незачем убегать.

— Это у Вас все в порядке, — возразила девушка тихо. — А у меня все жизненные установки рушатся… Пожалуйста! Мне надо побыть одной. Вам этого не понять, но мне просто необходимо подумать. Пожалуйста, можно, я пойду?

— Конечно, можно, — нехотя уступил Макс, — я тебе не начальник.

…

— Макс, Макс, — вздохнул Юра и снисходительно покачал головой. — В мире есть хоть одно существо противоположного пола, с которым ты находился рядом, но прошел мимо?

— Теща, — улыбнулся тот.

— Ну, хвала Всевышнему, хоть тещу не тронул!

…

Это еще не все. Через несколько дней Оля пришла к Максиму в школу, дождалась, пока у него закончились уроки, потом вместе с ним уединилась в учительской.

— А как Вы ко мне относитесь? — прямо в лоб спросила девушка.

Вот тут-то все и выяснилось. Оказалось, Оля уже считала, что они полноценно встречаются. Пара. А он даже и мысли не допускал о близких отношениях с ней. Это из-за того, что она рассказала ему об изнасиловании. Такая ошибка! Она рассказала об этом, потому что он самый дорогой для нее человек — и потеряла его тем самым. Да и вообще, у него есть девушка, практически жена…

— Зачем Вы так? Я же Вам доверяла! — стараясь сдержать слезы, недоумевала Оля. — Достигли своей цели? Доказали мне, что хотели? Я не лесбиянка. Довольны? А у меня теперь вся жизнь под откос… — и красноречиво добавила с горечью в голосе: — Я влюбилась. Спасибо Вам за то, что открыли мне глаза.

…

Так противно чувствовать себя сволочью! Но что он должен был делать там, на буне? Оттолкнуть ее и сказать: «Я не хочу с тобой целоваться»? Чтобы исчезла столь хрупкая ее уверенность в себе? Убить едва зародившееся в ней настоящее женское начало?

— Слушай, я ведь не пытался влюблять ее в себя! — оправдывался Максим перед Юриком, наливая ему очередную рюмочку крепкого бронзового напитка. — Я и пальцем не пошевелил для этого!

— Успокойся, я тебе верю, — кивнул друг. — Мне кажется, ты здесь вообще ни при чем: она влюбилась в тебя задолго до того, как вы стали дружить. Пройдет время, и она сама это поймет.