С ней происходило именно это. Многие недели спустя после посещения выставки в модной нью-йоркской галерее образ умирающего молодого солдата неотступно присутствовал в ее мыслях. А она лишь видела его на фотографии. Он же был там. Обсуждал ли Кент с кем-нибудь пережитое? Или настоящие мужчины не верят во всю эту «психоаналитическую дребедень»? Хотя, возможно, ему бы и следовало поговорить с психологом. Если Кент страдает от посттравматического синдрома, это действительно необходимо.

Неожиданно налетевший холодный ветерок заставил ее вздрогнуть. Сэди перевернулась на бок, плотнее закутываясь в спальный мешок, однако не убирая руку с его груди. Даже несмотря на то, что Кент погрузился в мирный, не замутненный кошмарами прошлого сон. Ее взгляд упал на его лицо, ставшее безмятежным. Она прошлась взглядом по точеным скулам, ямочкам на щеках, изысканно прекрасной симметрии рта. Даже покрытое легкой щетиной, лицо оставалось необыкновенно привлекательным, впервые за очень долгое время Сэди пожалела, что при ней нет альбома для набросков. А ведь когда-то она всегда носила его с собой.

Внезапно одна из звезд заскользила вниз за едва различимую линию горизонта. Сэди закрыла глаза, раздумывая, что пожелать. Это должно быть нечто, связанное с Лео. Пусть он поймет, что ей удалось добиться успеха и без его помощи. Пусть по-прежнему желает ее. Будет влюблен в нее. Привязан. Однако, как ни странно, в эту ночь, подаренную Кентом, Сэди больше не хотела думать о мужчине, использовавшем ее и выбросившем, как ненужный жестяной тюбик от краски. Она пожелала Кенту спокойного сна без кошмаров и постепенно заснула сама.

Кент медленно пробудился на заре. Приоткрыл глаза, давая зрачкам возможность приспособиться к солнечному свету. Было тихо. Очень тихо. Ни привычного городского шума, ни надоедливых насекомых, нарушающих благословенную тишину. Небо, еще не полностью освещенное утренним солнцем, было спокойным и безмятежно голубым. Кент повернул голову, рассматривая отдаленную линию горизонта, все еще пребывавшую в легкой дымке рассветного тумана. Уже через час жара окрасит небо в аквамариновый синий, а землю, резко отделенную четкой линией горизонта, – в коричнево-красный. Он опустил глаза и с удивлением обнаружил, что причиной странной тяжести в области груди является чья-то рука. Рука Сэди. Взгляд его окунулся в густую гриву ее волос, уткнувшись в изящную спину. Он вновь взглянул на ее руку. Ни колец. Ни лака для ногтей. Не было даже французского маникюра, которым щеголяла каждая вторая женщина. Всего лишь аккуратно подстриженные ногти, не слишком короткие, но и не слишком длинные. Ничего привлекающего внимание. Ничего модного. Как это характерно для нее.

Интересно, каким образом ее рука оказалась у него на груди. Судя по совместно проведенной ночи в Куннамулле, Сэди не отличалась склонностью к беспокойному сну. Так почему же коснулась его? И, что гораздо важнее, почему он лежит и ничего не делает? В отдалении послышался шум приближающейся машины. Сэди забеспокоилась во сне. Кент замер, когда она повернулась и посмотрела на него. Вздохнув, облизнула восхитительные губки и вновь провалилась в сон. И все это не убирая руки. Кент задержал дыхание, когда машина проследовала мимо них, не разбудив его компаньонки. Неожиданно он осознал, что пристально рассматривает ее лицо, блестящие алые губы, выделявшиеся, подобно спелому яблоку, на фоне кремовой кожи лица. Такие роскошные. Будто взывающие к поцелуям. И вновь пожалел, что не захватил с собой камеры. Как бы ему хотелось запечатлеть рассеянный утренний свет, мягко высвечивающий ее слишком большие глаза и слишком пухлые губы. Преобразующий ее черты в нечто восхитительное. Хотелось узнать: умеют ли эти губки целоваться столь же совершенно, как и сыпать саркастическими замечаниями? Такая ли она хорошая любовница, как и болтушка? Внезапно ворвавшийся в их сонное благостное утро грохот большого трейлера вывел его из ступора. Он резко поднялся, сбросив ее руку, и тем самым разбудил Сэди.

– Ну, Сэди Блисс, – резко произнес он, отбрасывая спальник. – День начался, и я умираю от голода. – Кент проигнорировал протестующий стон. – Давай поспешим!

Час спустя Сэди оставила Кента в очередной отвратительной придорожной забегаловке за поеданием не менее отвратительно калорийного завтрака и устремилась в туалетную комнату. Да, она тоже испытывала голод, однако сегодня ей предстоит встреча с Лео, и ее животик будет плоским, пусть даже придется обойтись без еды целый день. Кроме того, необходимо принять душ. Настоятельно! Удобства оказались весьма непритязательными, и Сэди поблагодарила Бога, что додумалась захватить шампунь и кондиционер. Ее волосы были слишком густы и строптивы, практически не поддаваясь воздействию дешевых моющих средств. Тем не менее даже после использования шампуня, стоившего ей небольшого состояния, она разочарованно взглянула в зеркало. Втянула щеки в слабой надежде, что они будут выглядеть, как прежде, впалыми и незаметными. Как у модели. Расправила плечи, выставляя ключицы. Обернулась вокруг своей оси, силясь рассмотреть, подействовала ли диета на раздражающие округлости ягодиц. Ах, если бы она только месяц назад знала, что ей предстоит встреча с Лео, обязательно бы предприняла кардинальные меры раньше. Много раз за последние годы она представляла их встречу. Как будет выглядеть, что скажет, как он на это отреагирует. Обидно сознавать, как фантазии расходятся с реальностью! Сэди хотела, чтобы Лео умылся слезами, проклял тот день, когда велел ей уйти. Подавился своими жестокими словами, пронзившими ее в самое сердце.

«Да кому ты нужна, Сэди? Без меня ты – ничто!»

И ей хотелось быть ослепительно, совершенно красивой. Ее не волновало, как глупо, по-детски это выглядит. Лео обожествлял ее тело, воплотил его в дюжине своих работ, и она желала показать ему, что оно не изменилось. Как многого она хочет. Удастся ли добиться успеха? А если нет? Несмотря на все достижения, в Сэди все еще жила маленькая девочка, жаждавшая папиного внимания и одобрения.

Направляясь к Кенту, занимавшемуся заправкой внедорожника, она набрала номер, который ей дала Табита. Когда услышала первый гудок, сердце бешено застучало в груди. Сэди подумала, что сейчас потеряет сознание. И совершенно напрасно. К телефону подошел личный секретарь Лео. Кевин проинформировал, что босс сейчас занимается живописью, и его беспокоить не стоит, однако он, Кевин, обязательно передаст мастеру о прибытии репортеров «Воскресного настроения» после полудня.

– Это был Лео? – поинтересовался Кент, возвращаясь к машине после того, как оплатил бензин.

– Они нас ждут.

– Готова ехать?

Сэди задумчиво кивнула. Насколько это возможно. Вряд ли ей удастся сбросить за несколько оставшихся минут лишние фунты.

– Твоя чашка чаю на подставке, – бросил Кент, забираясь в джип.

Сэди последовала его примеру, и они двинулись в путь. Она отпила маленький глоток, игнорируя бурчащий желудок и легкое головокружение. Перед невидящим взором проплывали пейзажи. Сэди думала лишь о предстоявшей встрече. Спустя три года. Ее настойчивое на протяжении сорока восьми часов пути желание вовлечь Кента в беседу испарилось. Она даже не замечала, насколько ухудшилась дорога, не чувствовала ямы и выщерблины.

Кент же, напротив, довольно быстро обратил внимание на ее душевные терзания, на их внешнее проявление. Ее роскошная грудь вздымалась и опадала при каждом вдохе и выдохе, застилая собой периферическое зрение, не давая возможности сосредоточиться. Его первоначальное облегчение от того, что она, кажется, позабыла о своей роли надоедливой болтушки, быстро прошло. Беседа, по крайней мере, отвлекла бы от преследовавшей его картины ритмично вздымающихся в такт движению машины грудей Сэди Блисс.