– У президента очень мало друзей и очень много врагов. Враги президента – это враги нашего Отечества. Как бы они хотели вновь замутить русскую жизнь, вновь разжечь гражданскую рознь, вновь увидеть, как одни русские убивают других. Есть, я знаю, в ближайшем кругу президента такие, что мешают ему, губят его начинания, ожесточают против него народ. Есть такие, кто подтачивает его власть и метит на его место. Есть такие злодеи, которые умышляют на него покушение, желают его смерти. Но есть такие, кто прибегает к оккультным силам, к услугам магов и чародеев, и те охотятся за его душой.

Патриарх перекрестился, сложив щепотью крепкие пальцы, и снова быстро, из-под густых бровей бросил на Лемехова острый, с металлической искрой взгляд.

– В один из дней его рождения, когда душа человека особенно открыта и беззащитна и у него оживает пуповина, через которую он связан с матерью, – в этот день черные маги осуществили убийство известной журналистки. Она всегда критиковала президента, необоснованно и в очень резкой форме. Пустили слух, что убийство организовал президент, это его месть, устранение опасного врага. Лютые потоки ненависти ударили в президента, почти сокрушили его. Но мы в монастырях стали денно и нощно молиться, окружили его коконом непроницаемой защиты, отбили атаку колдунов. Отстояли президента.

– Я считаю, ваше святейшество, что у президента есть два союзника и защитника, – оборонная промышленность и православная церковь. – Лемехов чутко следил за интонациями Патриарха, в которых мерцало потаенное чувство, еще нераскрытое и неявленное. – Вы, ваше святейшество, – есть второй столп, на котором зиждется купол России. Если, не дай бог, первый стол покачнется, то второй возьмет на себя все бремя государственного стояния. Опираясь на этот столп, Россия устоит.

Патриарх страстно и открыто взглянул на Лемехова. Его голос зазвучал зычно, грозно, как клекот.

– Если, не приведи Господь, государство Российское станет качаться, если смута приблизится, и брат пойдет на брата, и самозванцы всех мастей устремятся в Кремль, я встану на пути русской смуты. Я остановлю самозванцев у стен Кремля. Народ пойдет ко мне. Объединится вокруг церкви для спасения Отечества. Так было во времена Гермогена. Так было во времена патриарха Никона, который правил Россией на равных с царем. Бывали времена, когда волею Господа патриарший посох превращался в державный скипетр.

Патриарх воздел руку, сложив щепотью персты, словно благословлял кипящую народом площадь. Вдохновлял на бой православный люд. Принимал под свою властную длань все русские сословия. Примирял их, собирал враждующие и одичалые толпы в единый народ.

И, глядя на это воздетое троеперстие, на этот картинный, как у монумента, жест, Лемехов вдруг пережил озарение. Ему открылось, что сидящий перед ним величавый монах сам мечтает о верховной власти, ждет момента, когда президент упадет и он, Патриарх, поднимет упавшую власть, освятит ее лучистым огнем Православия. Поведет Россию к торжеству и величию.

Открывшаяся Лемехову истина мгновенно изменила его отношение к Патриарху. Перед ним сидел не многомудрый пастырь, к чьей молитвенной помощи он взывал. Перед ним сидел соперник, искушенный и могущественный, с которым ему предстоит состязаться в смертельно опасном соревновании. И это прозрение сладко ужалило. Здесь, в патриаршем кабинете с золотыми образами, с многоцветными куполами в морозном окне, он начинает свою схватку за власть, за кремлевские палаты, за громадную таинственную страну, где он родился, и где ему суждено умереть, и где высшим промыслом ему надлежит принять на себя бремя власти.

– Ваше святейшество, вы произнесли то, что я не решался сказать. Я очень встревожен нездоровьем президента и тем клубком врагов, которые ждут его ослабления. Вы правы, нам грозит хаос и потеря государства. Я не вижу другой силы, которая могла бы спасти Россию, кроме церкви. Кроме вашего духовного авторитета. Я хочу быть рядом с вами в той борьбе, которая предстоит. Хочу создать партию военных технократов, которые встанут на защиту страны. Это партия государственников, для которых алтари и оборонные заводы священны. Русское оружие свято, и православная церковь сберегает святость русского оружия и святость самой России. Помогите создать эту партию. Это ваша партия. Светская по форме, она является партией Патриарха.

Все это Лемехов произнес с пылкой искренностью, преданно глядя Патриарху в глаза. И тот, хмуря брови, молчал, словно хотел различить в этой искренности сокрытое лукавство.

– Чем могу вам помочь, Евгений Константинович?

– Предстоит учредительный съезд партии. Откройте его своим напутствием. Освятите его своим именем. Пусть люди поймут, что во главе партии негласно стоит святейший Патриарх, и соизмеряют свои поступки и цели с патриаршей волей.

Они некоторое время молчали. Патриарх закрыл глаза, словно духовным оком всматривался в потаенные мысли Лемехова, желая обнаружить в них лукавство.