— Чего? — удивился боец. — Какой еще фон?

Экспат прикусил язык. Угораздило же его ляпнуть не подумавши!

— О чем речь? — Этого военного Грац уже видел. Он присутствовал во время беседы со старшиной, но по большей части молчал. Только фамилию уточнил в самом конце.

— Бредит, товарищ политрук, — доложил санинструктор. — Боится, что дождь ему повредить может.

— Понятно. Слушай, как тебя, — командир ухватился за борт телеги и пошел рядом, — Дивин? Ты из какой части? Звание, фамилия командира?

Хороший вопрос. Экспат даже про боль забыл. Вот что ему сейчас отвечать? Политрук, похоже, из контрразведки — вон как зыркает, словно в голову влезть желает. На родном авианосце особист внешне иначе выглядел, а повадки один в один, как у этого. Эх, времени бы побольше: осмотреться, с окружающими поговорить, информацию получить, выводы сделать. А то ведь сплошной туман. Дурацкое положение!

— Сержант, — медленно сказал Грац. — Сержант… Дивин. Пилот. Часть… — он постарался изобразить напряженную работу мысли, старательно наморщил лоб и тут же застонал от пронзительной боли — кожу мгновенно обожгло.

— Вы бы полегче с ним, товарищ политрук, — неожиданно пришел на выручку Дивайну санинструктор. — Он только-только одыбал, ему отдыхать нужно, сил набираться! Или вы его за диверсанта принимаете?

— Не твое дело! — грубо ответил особист. — Молчи громче. А с тобой, сержант, мы после договорим. — Он убрал руку с телеги и быстро зашагал вперед, не оглядываясь.

Боец проводил его долгим взглядом. Потом повернулся к Грацу и негромко шепнул:

— Ты лучше вспомни, кто ты есть. Чекист наш, Залыгин, въедливый, сил нет. Но ты не бойся, он мужик справедливый, лишнего не припишет. К тому же, все видели, как ты фрицев раздолбал. Считай, всех нас спас. А то, что злой, так, говорят, он при отступлении семью потерял, вот и горюет. Только вида не показывает — гордый!

— Я постараюсь, — осторожно ответил Дивайн. — Просто в башке перемешалось все и какими-то обрывками лезет.

— Это у тебя от удара, — предположил санинструктор, — или контузило. Врачу бы тебя показать. — Он безнадежно махнул рукой. — Ничего, отлежишься, может, в норму придешь.

— Если только немец нас раньше не прищучит, — вступил вдруг в разговор возница. Он лениво повернул голову и просительно улыбнулся: — Махоркой не богат?

— Какое там! — зло сплюнул санинструктор. — У самого давно без курева уши пухнут. А ты не каркай раньше времени. Даст бог, скоро к своим выйдем. Я слышал, что командиры недавно обсуждали, будто линия фронта уже недалеко. Говорят, разведку вперед послали, чтобы связь установить. Мы отсюда ударим, а наши нам навстречу.

— Это те, что утром умотали? — заинтересовался возница. — Хваткие ребята, я с одним из них в одной роте служил. — Он повеселел. — Спасибо за хорошие известия, землячок. А то мочи уже нет по этим лесам блукать. Н-но, пошла! — Мужик строго прикрикнул на лошадь, которая заметно сбавила ход и еле-еле переставляла ноги. — Тоже оголодала, скотинка, — пояснил он, словно извиняясь, — так-то она у меня справная.

— Ладно, пойду других раненых проверю, — санинструктор тяжело спрыгнул с телеги. — Поправляйся, сержант. Смотри, лицо только не трогай!

Первый раз встать без посторонней помощи Грац смог только через несколько дней. В принципе, за исключением изуродованного лица, он не получил больше никаких серьезных ранений. Так, несколько мелких ушибов и ссадин. Благодарность за это следовало адресовать конструкторам штурмовика, но только как это сделать — судя по всему, забросило Дивайна куда-то в медвежий угол галактики. Здесь даже не подозревали, что на просторах Вселенной раскинулась Империя, давно вобравшая в себя все известные человеческие миры. Понимание этого явилось для экспата шоком. Может быть, даже большим, чем полученное известие о сгоревшем лице.

Хотя… куда уж больше-то? Когда Грац сумел кое-как доковылять до весело журчавшего лесного ручейка и взглянул на свое отражение в маленьком зеркальце воды, то ему захотелось завыть волком. Безволосая и безбровая маска неведомого чудовища, густо покрытая коркой подживающих ран и ожогов, — это и был его теперешний облик. Хорошо еще, что глаза не повредило. Левый, правда, немного беспокоил, но вполне терпимо.

К телеге парень вернулся мрачнее тучи. Возница глянул на него искоса, тяжело вздохнул, но промолчал, не стал лезть с утешениями и словами сочувствия. Да и то, какой от них прок, новая кожа все равно не нарастет. Война.

Кстати, Дивайн никак не мог взять в толк, ради чего обитатели этой планеты с таким поистине маниакальным упорством сражаются друг с другом. По словам навещавшего его санинструктора, скупым рассказам возницы и случайно услышанным репликам других бойцов, экспат с нехорошим удивлением узнал, что практически все более-менее развитые государства нынче раскололись на противоборствующие лагеря и остервенело сражаются друг с другом. Ну, по крайней мере, СССР и Германия точно. Грац оказался среди воинов Красной Армии — вооруженных сил Советского Союза. А вот немцы как раз и добили его невезучего «Когтя».