— Жаль, — политрук разочарованно отвернулся. — Ладно, попробую инженера поспрошать.

— Это того, что вчера к нам прибился? — поинтересовался Юферов. — Старик-железнодорожник? Думаете, он сможет?

— Ну да, — Залыгин поднялся с бревна и привычным жестом поправил портупею. — Кстати, товарищ сержант, а вы почему без оружия?

— Так личное делось куда-то, — осторожно произнес экспат, пытаясь по лицу особиста понять, видел ли он его табельный излучатель или нет, — а другого у меня и не было.

— Непорядок, — решительно рубанул политрук. — А если на немцев напоремся, вы с ними при помощи ложки драться будете? Старшина!

— Сделаем, — отозвался Юферов. — Ты, Дивин, после обеда подойди к моей телеге, я тебе винтовку и патроны выделю. Помнишь хоть, как обращаться?

Экспат растерянно пожал плечами. Видел он, разумеется, у красноармейцев их оружие. Они называли его «мосинкой», или трехлинейкой. Но в руках не держал. Внешне вроде простой механизм, общие принципы работы понятны. Но вот как на практике…

— Ясно, — угрожающе насупился Юферов. — Что ж, будем тренироваться.

Перед глазами Григория почему-то возник образ грязного засаленного котла.

Вечером, после изнурительного марша, возле костра, где расположился с полученной винтовкой Григорий, объявился особист в компании долговязого старика с приметной родинкой над верхней губой. Дедок тихонько покашливал в кулак, смотрел устало, сразу же плюхнулся на подтащенное поближе к огню трухлявое бревно и оживился лишь тогда, когда старшина Юферов вручил ему кружку с кипятком, слабо подкрашенным какими-то травками.

Дивин смекнул, что это, видать, и есть тот инженер, что будет разбираться с его маяком. Что ж, как говорится, попутного ветра в горбатую спину, дедуля! Посмеиваясь про себя, сержант вопросительно глянул на Залыгина. Политрук поскреб отросшую щетину на подбородке и сказал, что Григорий временно поступает в распоряжение товарища…

— Махров! — старик на мгновенье оторвался от кружки. — Алексей Михайлович Махров.

— Да, именно, — особист вяло улыбнулся, бережно вытащил из своего вещмешка завернутый в тряпицу маяк и вручил его инженеру. — Я пойду пока, дела еще имеются. Юферов, помоги тут, если понадобится.

Старшина понятливо кивнул. А Дивин подумал, что на месте политрука ни за что не выпустил бы из поля зрения непонятный механизм. Странно, с чего вдруг прежде столь бдительный особист проникся полным доверием к этому старперу? И экспат решил, что ухо с Махровым следует держать востро. Так, на всякий пожарный.

— Присаживайтесь поближе, молодой человек, — дед приглашающе похлопал ладонью по бревну. — Будем смотреть ваш прибор. Если вспомните чего, сразу же дайте мне знать. Договорились?

— Я постараюсь, — сдержанно ответил Григорий.

— Вот и славно. Так, и что же тут у нас? — инженер покрутил в руках маяк, а потом вдруг очень ловко подцепил хитро спрятанную защелку, дернул, и оранжевая «груша» распалась на две половинки, мелодично звякнув. — Ишь ты! — Махров покачал головой и поцокал языком. — Чего только не придумают. Интересно, а вот эта хреновина здесь зачем присобачена? — Он склонился над прибором, буквально уткнувшись в него. — Подержите-ка, — экспат нехотя взял в руки часть разбитого маяка и начал разглядывать, старательно изображая, будто на самом деле пытается что-то вспомнить.

Инженер тем временем бесстрашно копался в разобранном маяке, тихонько насвистывая себе под нос какую-то незатейливую мелодию. Григорий сначала немного разозлился, слушая, как Махров фальшиво повторяет одни и те же звуки, а потом… потом ему вдруг стало как-то наплевать на это. Ну свистит и свистит, подумаешь. Во, а теперь вроде бормотать что-то начал. Че буробишь-то, дед?

— Я говорю, помнят руки-то, помнят — золотые! — торжествующе улыбался инженер, глядя на Дивина со странным выражением. А тот в полном обалдении смотрел, как весело моргает светлячками диодов один из контуров маяка у него в руках, запустивший программу диагностики. И когда только он успел его включить? Вроде сидел себе на бревнышке, ничего не трогал. Чудеса! — Кстати, товарищ сержант, do you speak English?

А вот хрен тебе, дедушка, второй раз этот номер не проканает! Экспат потряс головой, отгоняя наваждение, и хмуро спросил:

— Ты сейчас с кем разговариваешь, батя? Какой еще к херам инглиш? В России мы!

Махров понимающе ухмыльнулся, недобро прищурившись. Смотрел при этом старик так, словно видел Григория насквозь. И сейчас решал про себя, как с ним поступить. То ли смилостивиться и отпустить подобру-поздорову, то ли прихлопнуть, как надоевшего комара.

— Ну-ну, — сказал он наконец, гася злой огонек во взгляде. И спокойно отвернулся. А Дивин с нехорошим удивлением обнаружил, что, несмотря на прохладный вечер, гимнастерка у него на спине промокла от пота. Так, будто он только что пробежал марш-бросок в полной выкладке. М-дя, а старичок ой как не прост! Прижать бы его где-нибудь в безлюдном месте, без свидетелей, щекотнуть шейку дряблую ножичком и вкрадчиво поинтересоваться: кто вы, товарищ Махров? Хотя тут же пришла на ум здравая мысль, что, случись такая оказия, еще неизвестно, кто кого сможет прижать и пощекотать. Старый-то он старый, но, судя по всему, тот еще волчара!