Но что конкретно следует предпринять? Во-первых, необходимо удержать подчиненных в повиновении, не дав страху расползтись по всей организации. Да, треть каравана уничтожена, но остались еще две трети, так что порошок поступит. Значит, продажа будет продолжаться. Против этих мстителей поднимется вся милиция области. К тому же после нападения на колонну и обнаружения большого количества наркотиков к делу подключатся и органы ФСБ, их действия надо направить в нужном русле, хотя это проблематично, но покровители для того и существуют, чтобы покрывать и помогать.

Мы же, со своей стороны, должны как можно быстрее проанализировать все громкие случаи, связанные с наркотой, и определить круг лиц из числа пострадавших, способных на такие акции. Необходимо своими активными действиями загнать противника в подполье, лишив инициативы в этой схватке. Сейчас надо сообщить оставшимся бригадам, что они могут возвращаться спокойно, преследование отсечено. Нужно их успокоить, а то начнут чудить на трассе. Поэтому Вадим вызвал Гарика:

— Первый, я Сокол, прием.

— Сокол, я Первый, слушаю вас.

— Держи хвост пистолетом, Первый, и спокойно возвращайтесь домой, вам ничего не грозит. Повторяю: вам ничего не грозит. Как понял?

— Отлично понял, спасибо.

Гарик, получив это сообщение, облегченно вздохнул и оглядел своих спутников:

— Ну что, братва? Расслабьтесь, все ништяк, как приедем — сразу ко мне, заберу «бобы» и гульнем по полной программе. В лучшем борделе гульнем. — Гарик откинулся на своем сиденье.

Напряжение сразу спало, вместе с ним отпустила и тревога. Ему даже было немного стыдно за свой недавний страх. Мало ли кто и за что замочил Никона и Кривого? Еще немного, и Гарик, взяв все необходимое с дачи, надежно укроется в Городе, и хрен его достанут. Гарик незаметно уснул.

Наступили сумерки, Феликс с Виктором сидели в «Ниве», легкий дождь, начавшийся с полчаса назад и заставивший друзей забраться в автомобиль, грозил перейти в затяжной. На этот раз дождь был некстати. За все время ожидания по дороге не проехала ни одна машина.

— А может, Гарик сегодня не появится? — вслух подумал Феликс.

— Черт его знает, может, и не появится. Но должен. Должен! Что-то мне подсказывает, что встретимся мы с ним. Обязательно встретимся. И сегодня. Будем ждать.

— Одного не могу я понять, почему власть не предпринимает никаких действий, реальных действий, чтобы покончить с наркомафией? Угроза же налицо? Есть же в верхах и порядочные люди, умные головы. Есть президент, наконец. Он же человек свежий и должен знать, что происходит в стране? Но никто даже словечком не обмолвится о наркомании как прямой угрозе национальной безопасности! Почему такая ситуация? Не пойму, неужели надо народу взяться за оружие?

В салоне наступило молчание. Виктор непрерывно курил, Феликс задумчиво смотрел на стекающие по стеклу капли дождя. Каждый думал об одном, но молчал. Виктор — болезненно-печально, Феликс — яростно-бессильно.

Молчание затягивалось. Дождь мерно стучал по крыше «Нивы», создавая атмосферу спокойного размышления. И хотя Феликс был напряжен от вынужденного бездействия, его мысли принимали другое направление. Теперь он анализировал свой жизненный путь: детдомовское детство, учебу, службу, забвение с обреченностью на выживание…

Почему и за что его, офицера спецслужбы, государство выбросило на свалку, растоптав светлые идеалы, за которые он готов был пожертвовать жизнью? Он, по большому счету, изгой и стоит вне закона. Другой вопрос: жакого закона?

Феликс посмотрел на грустное выражение лица своего друга и спросил:

— Витя, может, я не по теме, но ответь мне: как ты оцениваешь свою жизнь, все прожитое тобой?

— Это одним словом или фразой не выразишь. Да, иногда было очень тяжело, но была цель, идея, которой мы служили. Все было, Феликс. Но самое главное, была любовь, большая любовь, настоящая. К сожалению, судьба поступила жестоко, и любовь была короткой, как все хорошее в этом мире. Кучка мерзавцев уничтожила мою любовь, и тогда родилась месть, не дающая упасть на дно. Но я все же благодарен судьбе. Благодарен за те минуты счастья, которые она мне подарила. Только ради того, чтобы познать истинную любовь, стоит жить, а все остальное — ерунда. Настоящая полноценная жизнь заключена в любви. Спроси у любого священника: в чем смысл жизни? И он, не раздумывая, тебе ответит — в любви.

— Да, но церковь учит и возлюбить ближнего, и прощать ему грехи его?

— Такие грехи, как убийство, массовые убийства, не прощаются, Феликс.

— Но тогда, если следовать логике, и мы не подлежим прощению, ибо тоже убиваем людей.

— Невинных мы не трогаем, мы помогаем беззащитным обрести себя, уничтожаем убийц, насильников и их прихвостней. Мы давим гадину во спасение тысяч людей. Если это убийство, то что называется возмездием?

— Дай-то бог, — Феликс ненадолго замолчал. — И все же я тебе завидую.