Иччи знала — сегодня не каждый прыжок будет удачен, не каждая погоня принесет добычу. Глубокий и рыхлый снег обещал трудную охоту.

Путь волчьей семьи лежал в долину Большого озера, туда, куда обычно не ходили охотники — люди.

Первая половина ночи была темной, и звери выбирали путь только по запахам. Иччи знала — скоро из-за далеких гор взойдет большая красная луна, и тогда наступит время охоты.

Из-под самого носа волчицы выскочил вдруг большой заяц, но Иччи упустила момент. Запоздалый прыжок не принес удачи. Сильные задние лапы зайца швырнули ей в морду тучу снега, и перепуганный зверек пропал за ближними кустами, исчез во тьме.

Иччи тихо, обиженно взвизгнула. Она не могла простить себе, что прозевала зайца. Подбежал отставший Бурый, легонько толкнул ее в бок носом. Волки посмотрели друг на друга и снова побежали вперед. Скоро Иччи забыла о своем огорчении. Она жила ночью — ее звуками, запахами — и верила, что к утру у них будет добыча, потому что она знала, куда вела Бурого.

В долине Большого озера жил одинокий старый лось. Обегая свои владения, волки часто встречали его, но никогда не решались напасть. Лось был стар, но еще силен, и огромные рога его, похожие на обломанное бурей ветвистое дерево, служили ему надежной защитой. Внимательные глаза Иччи при каждой новой встрече замечали все изменения, которые происходили с лосем. Время брало свое — зверь медленно терял силы, старость подкрадывалась к нему незаметно. Волчица не умела думать так, как думают люди, но смутное ощущение заставляло запоминать ее все новое, что появлялось в поведении лося. И сейчас Иччи не смогла бы сказать, почему они с Бурым бегут именно в долину озера. Может быть, в долгие дни пурги, во сне или наяву, пришла уверенность, что время настало и пора найти старого лося и встретиться с ним.

Иччи знала любимое место кормежки зверя — холмы на закатной стороне озера. Почти к самой воде подступали там заросли молодого осинника.

К озеру волки вышли, когда луна уже вылезла из-за гор, и в лесных чащах смешались густые черные тени и яркие блестящие полосы лунного света. Они держались теперь самой кромки зарослей, и когда им предстояло пересекать большие поляны, залитые белым сиянием, они ненадолго замирали в нерешительности, а потом стремительно и неслышно, совсем как птицы, едва касаясь снега, тенями проносились через них.

И прежде чем спуститься к озеру, к осиннику, волки отдохнули на вершине одного из холмов. Лунный свет волновал зверей, будил беспокойство. Глаза волков то вспыхивали, то гасли, а может быть, это луна отражалась в них. И когда Иччи и Бурый видели в зрачках друг друга этот свет, шерсть на их загривках вставала дыбом и хотелось рычать.

Внизу, на пойме озера, волки разошлись, но не так далеко, чтобы потерять друг друга из вида и осторожно побежали через осинник.

Первым учуял лося Бурый — он словно споткнулся и замер на месте.

Иччи еще не слышала ни одного звука, но сразу поверила волку. И только когда Бурый осторожно прокрался к ней и стал рядом, Иччи уловила — где-то вздрагивало тонкое дерево — лось точил зубами кору осины.

Волки медленно двинулись на этот звук. И без того впалые животы их подтянулись — тело каждого в любой момент было готово к стремительному броску. Предстояло совершить то, ради чего они шли сюда. Начиналась большая охота.

У края широкой поляны волки остановились. Ветра не было, только чуткий звериный нос мог уловить, что воздух все-таки движется и течет он в их сторону. Иччи и Бурый поползли быстро, перебирая передними лапами и волоча зады, чтобы не потревожить, не стряхнуть пушистые шапки снега с низких кустов, не выдать себя.

Совсем скоро они разглядели лося. Зверь стоял на фоне темной стены осинника, и голова его с могучими рогами была низко опущена. Он отдыхал. По ввалившимся бокам, по понурому виду волки поняли — лось болен.

Бурый пополз в сторону. Иччи осталась лежать неподвижно, не сводя горящего взгляда со зверя. Через некоторое время она вдруг почувствовала беспокойство и поняла, что пора. Волчица не видела Бурого, но что-то сказало ей, что он там, где надо, и уже выбрал удобное место для броска.

Шерсть на загривке Иччи встала дыбом. Она стремительно вскочила на ноги и издала тихое грозное рычание.

Понуро стоящий лось вздрогнул. Он вскинул голову и сделал шаг в сторону волчьего голоса. Иччи присела. Она не знала — была ли это боевая поза для прыжка или ее поразил лесной великан.

Шагнувший из тени на залитую лунным светом поляну, лось был похож на каменную глыбу, источенную ветром. Да, зверь был стар, костляв, болен — глаза Иччи не обманули ее, но могучая холка по-прежнему вздымалась крепким бугром, а широко расставленные длинные ноги с каменными копытами и наклоненная вниз голова с острыми, разлапистыми рогами вселяли страх.

Но волки не отступают. И рык снова заклокотал, забился в горле Иччи. Лось чуть шевельнул тяжелой горбоносой головой и сделал еще один шаг навстречу. Никогда и никого не боялся в Стране Лесов этот великан, да и если бы он решил бежать, ему, старому, все равно не удалось бы уйти от погони по рыхлому и глубокому снегу. Жизнь можно было сохранить на месте, так как он делал это всегда.

Из осинника вдруг метнулась длинная стремительная тень. Это бросился Бурый. Лось мотнул рогами. Казалось, он зацепил волка, но, видимо, в последнее мгновение Бурый успел увернуться и, перекувыркнувшись через голову, зарылся в глубокий снег. Лось бросился к нему, высоко вскидывая длинные тяжелые ноги, чтобы растоптать врага, но волк успел подняться и отскочить в сторону.