— Смотри! Смотри! — прошептал Птенец Куропатки. — К завалу ведет лыжный след.

— Я вижу, — недовольно сказал Мизинец. — Это вчерашний след Толстяка.

Зоркие глаза юношей видели все, запоминали каждую мелочь. По всем приметам, жилище медведя было здесь. Они отвязали лыжи, легли на них животами, рядом положили копья и луки.

Ждать пришлось долго. Охотников все не было. Мороз стал больно кусать за щеки, за кончик носа, но Мизинец и Птенец Куропатки лежали неподвижно и терпеливо ждали.

Мизинец вдруг встрепенулся, осторожно поднял голову. Слабый, едва слышный шорох снега почудился ему.

— Идут.

Зубы Птенца Куропатки тихо застучали.

— Если охотники нас увидят, быть страшной беде.

И хотя Мизинцу самому было страшно, он также шепотом сказал:

— Надо лежать тихо, и тогда никто не узнает, что мы были здесь.

Из-за дальней скалы вынырнул Толстяк. Он шел неторопливо, но быстро, размашистым скользящим шагом, которым привыкли ходить все охотники рода, потому что им были знакомы длинные дороги и они умели беречь силы. Облачко пара поднималось в морозном воздухе от дыхания Толстяка.

Не подходя близко к завалу, он остановился и стал ждать других. Мизинец знал: охотники нарочно так далеко отстали друг от друга. К жилищу медведя надо было подходить поодиночке, чтобы духи раньше времени не узнали замысла людей и не помешали им.

Когда, наконец, все четверо охотников собрались вместе, Оленье Сало проворно вскарабкался на завал, выбрал тонкую длинную жердь и стал осторожно просовывать ее между поваленными деревьями.

Через некоторое время он вернулся к ожидающим его охотникам и коротко сказал:

— Страшный — мужчина. Ему пятнадцать весен. Он большой, как скала.

Люди Края Лесов умели, не видя зверя, по одним им понятным приметам сказать о нем все.

Охотники переглянулись. Лица их были серьезны и строги.

Двое вдруг отделились и полезли на склон ущелья. Привычно орудуя каменным топором, они срубили две молодые лиственницы толщиной в руку взрослого мужчины и стали очищать их от ветвей. Остальные сосредоточенно утаптывали у завала снег.

Только теперь поняли юноши, что жилище Страшного находится глубоко под завалом, в том месте, где падающая весной со скалы вода вырыла просторную яму.

Евражка и Сухой Лист воткнули срубленные лиственницы в утоптанный снег так, что они косо зашли концами одна за другую, а Толстяк, отойдя в сторону, со спокойным, каменным лицом ждал, когда закончатся приготовления, словно все, что делали товарищи, его не касалось. Когда же охотники встали перед завалом полукругом, он неторопливо забрался на поваленные деревья, взял в руки жердь, приготовленную Оленьим Салом, и с силой опустил ее острым концом туда, где было жилище медведя.

Тело Мизинца собралось в комок, ладонь стиснула древко копья.

Низкий, раскатистый рев пронесся по ущелью, разбиваясь о скалы, и сейчас же юноши увидели, как стремительно скатился с завала Толстяк, и на том месте, где он только что стоял, зашевелилась седая, словно на ней осел иней многих зим, спина Страшного. Во все стороны полетели обломки древесных стволов, веток, тучи снега.

Мизинец не поверил своим глазам. Охотники не бросились бежать, не сделали ни одного шага в сторону от места, где стояли. Медведь увидел их. Он вытянул вперед громадные лапы с черными блестящими когтями и, тяжело переваливаясь, пошел прямо на охотников. И сразу же три копья уперлись ему в грудь. Маленькими, очень маленькими и слабыми выглядели рядом со Страшным лучшие и самые сильные охотники рода.

Мизинец застонал от страха и едва не свалился со скалы. Но ничего страшного не произошло. Медведь споткнулся о воткнутые в снег колья и вдруг стал валиться на копья охотников. Те, словно подчиняясь чьей-то команде, уперли древки копий в утоптанный снег. Одно не выдержало и с громким хрустом переломилось, а Страшный стал медленно заваливаться на бок.

В два прыжка рядом с упавшим медведем оказался Толстяк и тяжелым камнем ударил зверя в затылок. Камень раскололся, но Толстяк продолжал бить обломком, пока Страшный не затих.

Мизинец утер ладонью влажное от пота лицо и оглянулся. Птенец Куропатки лежал, уткнувшись лицом в снег и закрыв голову руками.

— Подними голову! Страшного убили! — шептал Мизинец, но Птенец Куропатки только крепче вжимался в снег и весь дрожал. Душа его, наверное, была в этот миг далеко, или ему казалось, что ее уже взял Страшный.

— Подними голову! — твердил Мизинец. — Смотри хорошо, потому что, может быть, скоро мы сами отыщем жилище брата или сестры Страшного и приведем за собой охотников.