— Эх, вы, — Дмитрок отступил, стараясь незаметно отодвинуть ногой на траву банку со своим «уловом», — не могли позвать!

Но Михаль увидел, нагнулся, схватил банку:

— Что здесь, живец? Вот молодец!

Так Дмитрока и не пришлось оправдываться. Все были довольны.

— Ребята, вечереет, — взглянув на лес, в котором до половины скрылось солнце, сказал Михаль, — а работы еще непочатый край. Давайте в лодку, переправляйтесь на другую сторону и собирайте дрова. А я поставлю шнуры.

— А давай наоборот? — заспорил Чэсь.

— Пожалуйста. Только не забывай, что когда поставишь шнуры, а их всего четыре, то будешь чистить рыбу.

— Ну и что? Я люблю.

Однако и вечером отведать ухи им не пришлось.

Пока ребята съездили и вернулись из-за реки, пока Чэсь таскался по берегу, выбирая лучшее место для шнуров, пока, уже все втроем, перенесли дрова из лодки до костра — совсем стемнело. Успели еще почистить по одной рыбе, тогда Чэсь, вытирая о траву слизь и чешую с пальцев, сказал:

— Ай, надоело… Плотва еще живая, давайте сложим ее в сеть и пустим в воду у берега, пусть плавает до завтра, — и он широко, во весь рот зевнул.

«А как же «я люблю чистить?»» — Хотел напомнить Михаль, но поленился, потому что и сам уже хорошо утомился. Словом, никто не возразил Чэсю. Живых плоток в сети опустили в реку, привязав концы сети к ивовой ветке, почищенных — уложили в ведро крапивой, которая росла здесь везде и ее легко было нарвать даже в темноте. Ужинали молча, быстро, одной печеной картошкой с солью. Потом, зевая, один за другим забрались в шалаш. Последний, Михаль, не забыл даже окружить жилье веревкой — от гадюк.

Ночью Чэсю захотелось во двор. Он отдернул ветки, служившие вместо дверей, и вылез из шалаша.

Зябко, темно… Только высоко в небе слабо светятся редкие июньские звезды. Костер давно погас. Совсем близко река, переливается, звенит, плюхает в берег…

Чэсь подбросил в костер сушняка, прилег и понемножку стал раздувать седой легкий пепел — пока не заблестели искорки, а потом и заплясали языки веселых огоньков. Сразу выступили из темноты и приблизились ближе к теплу и свету вычурные очертания кустов, словно им тоже было холодно и одиноко этой ночью.

Обняв руками колени, Чэсь смотрел на огонь. Вспомнилось Оксана… Где она, что с ней? Почему не приезжает? А могли бы теперь сидеть вместе около ночного костра… Как здорово было бы!

И вдруг за его спиной, в русла, что-то мощно и громко плюхнулось, бы кто бросил в воду тяжелое полено. Вмиг нарушилась ночная тишина, захлопали крыльями, загоготали, взлетая в воздух, дикие утки, что ночевали в русле в прибрежных камышах. От неожиданности Чэсь подпрыгнул. Забилось сердце, по спине пробежала дрожь. Что это? Вот опять — плюх! Рыба? Нет, кажется, рыба плюхает совсем иначе… Бобер? Или это… огромная водяная змея?

Сразу возник перед глазами эпизод из телепередачи «В мире животных». Маленькое африканское болотце посреди высохшей саванны, к которому сходятся на водопой звери, слетаются птицы, на воде плавают утки… Потом, вот как сейчас, утки закричали, взлетели, но одна захлопала крыльями, ударяясь в воде, и начала тонуть, а из воды высунулась квадратная пасть анаконды, как раз как у удава из мультфильма «Маугли», зашевелились длинные челюсти — чавк, чавк, и утки как и не было. Даже по телевизору страшно смотреть такое.

Чэсь спохватился. Герой! Да какие тут у нас, в Беларуси, анаконды! А еще про Оксану думал! А что, если бы она действительно была сейчас здесь? И увидела как он испугался? Защитник… А если она сама испугалась бы и прижалась бы к нему? И почувствовала, как он трясется?

Чэсь выхватил из костра головешку с огнем. Держа ее перед собой, смело приблизился к старице.

Посветил, начал всматриваться. Тихо, нигде ничего не видно, только отблески огня на воде. Повернулся, чтобы идти, снова — плюх!

Что-то копошилась там, посреди залива, — и не рыба, а не зверь, а непонятное что-то… Чэсь поспешно вернулся к костру. Парней разве разбудить? Засмеют, если окажется, что это обычный бобр или просто большая щука. Пойти спать? Страшновато… Так и стоит в глазах тот водяной питон, который заглатывает утку… А что, если эта тварь вздумает вдруг выбраться на берег? Нет, лучше сидеть и охранять огонь, дров хватает, а огня всякая животное боится…

Так и просидел до рассвета, благо летняя ночь коротка. Вскоре на востоке посветлело. Небо в той стороне просто на глазах начало наливаться утренней румянцем. Проснулись, еще робко защебетали птицы. А то, в заводи, жило — шлепало, плавало, вздыхало… И все на одном и том месте, словно привязанное.