— Вы только скажите, далеко ли собрались?

— Близко, на Кладки — знаете такие?

— Я ведь не здешняя, это старый Макар может знать…

— Там близко поле жнивья, дубы среди него.

Если бы Борис Григорьевич знал, чем все закончится, он, конечно, не объяснял бы бабушке так подробно. Он бы отмолчался, конечно, или даже солгал бы, назвав другое место.

— А-а, поле знаю! — вспомнила бабушка. — В прошлом году нам солому выписывали, я ходила на то поле грести. А что вы там забыли?

— Местность там историческая, красивая. Пусть посмотрят городские дети…

— А здесь, близко, разве не то же самое? — наивно спросила бабушка.

— Немного не то, — засмеявшись, ответил учитель.

Ночью, наконец, начал накрапывать дождь. Без молний и громов, тихий, ровный, который не крепчал и не утихал, но упрямый, обложной, как люди говорят. Такие дожди бывают сутками, и даже больше, и могут принести вреда побольше, чем какой-нибудь сильный, но короткий ливень.

Часов в восемь утра все собрались возле шалаша. Учитель, в длинном плаще с капюшоном, в высоких резиновых сапогах, удивленно осмотрел «амуницию» своих учениц и парней: на ком легкая болоньевая куртка без капюшона, на ком джинсовая, кто в кедах, кто в кроссовках… Словно собрались не в поход, а на приятную прогулку.

— Вымокнете, друзья мои, — сказал учитель укоризненно. — Восемь километров туда, восемь обратно…

— Какие километры — менее чем за полчаса по реке доберемся, — ответил Михаль. — У нас в лодке все, что нужно.

— Вот как!

Спустились вниз, к реке, где в камышах стояла лодка. Стало ясно, что вчера ребята зря времени не теряли. Чэсь вытащил из кустов четыре длинные лозы постормки, пододвинул концы под специально прибитую к борту лодки доску, выгнул, прикрепил вторые концы к такой же доске с другого борта. Дмитрок накинул сверху пленку, натянул ее на каркас — получилась настоящая кибитка.

— С вами не пропадешь, действительно, — учитель осторожно, одной ногой ступил в лодку. — А не опрокинется?

— Не опрокинется, в ней копну сена перевезти можно, — ответил Михаль. — Только сидеть надо тихо, не двигаться.

Расселись. Ребята начали спорить, кому первому быть на веслах. Выпало Михалю. А дождь тем временем и не думал стихать. Сонно, однообразно шумела под каплями вода реки; также однородно трещала полиэтиленовая «кибитка»… Все молчали, всех охватил какой-то торжественный, добродушный покой. Вскоре ребята поменялись, и когда очередь снова выпала Михалю, он подгреб к берегу, повел лодку тише, вглядываясь в дно. Затем поднял весла и крикнул:

— Все, приехали!

— Так быстро? — удивился учитель, вылез из-под пленки. Михаль пошарил веслом в воде. Раздался стук в нечто сильное и твердое.

— Чтобы не была вода такая мутная, — сказал Чэсь, который перевесился через борт и тоже смотрел, — могли бы увидеть укладки.

Михаль развернул лодку и погреб до второго, высокого берега.

Дождь щедро поил реку. Обрывистый, песчаный, поросший сверху соснами, берег был сквозь изрыт ручейками. Они сочились в желтом береговом песке змейками, вымывали корни сосен — некоторые деревья стояли косые. Край дерн сверху просел и рухнул ближе к реке. Видимо, во время каждого дождя река в этом месте отвоевывала у берега новую территорию.

Учитель с детьми наискосок, цепляясь кое-где за корни, поднялись наверх, под сосны. С деревьев капало. Хвоя под соснами, песок, трава тоже были мокрые. Однако здесь, на этом месте, даже следов ручьев — змеек не было видно.

— Интересно! — сказала Оксана. — Откуда тогда берутся ручейки, — что стекают по обрыву?

— Видимо, вода собирается под усыпанной хвоей, — пояснил учитель. — Нужно пройти глубже в лес — не может быть, чтобы не было нигде никакого знака.

— А куда торопиться? — Чэсь подмигнул Оксане. — Давайте немного подождем, разложим огонек, обсохнем… Тем временем дождь будет идти, воды станет больше.

Никто не был против. Борис Григорьевич начал подготавливать место для костра — разгребать мокрую хвою. Остальные разбрелись в поисках более-менее сухого хвороста. Собрались — нет ни Чэся, ни Оксаны. Первой встревожилась Катя, за ней — Борис Григорьевич. Он даже позвал — никто не отозвался.

— Не утруждайтесь, — беззаботно посоветовал Михаль, поджигая снизу сушняк. — Лукавит этот Чэсь. Здесь заблудиться невозможно. Видимо, еще тогда нашел что-то и не сказал нам, чтобы перед Оксаной похвастаться.

— А как доказывал вчера, что в лесу нет ничего, — улыбнулся Дмитрок. — хитрит, конечно!

— А, ну, раз так — ничего страшного. Мы будем только рады, если они с Оксаной разыщут клад раньше нас. Правда же?

— По шее бы ему надавать, вот это была бы правда, — проворчал Михаль.

Обогрелись, обсохла. Дождь не переставал. Дым от костра стлался низко над землей, пропадал в лесу, растворялся в серой мороси.

— Нет, так мы ничего не выждем, — решительно сказал учитель. — Надо идти.