Да вот, не обессудьте, без приглашения нагрянули к имениннику! — сказал Алексей.

— Мы рады, очень рады! — И кивнул в сторону жены — мол, все обошлось, нашел твою любимую доченьку.

Глаза у жены сразу оттаяли и успокоились.

— Гости все знают, я рассказала, — сказала она.

— Негодная девчонка! — с возмущением разразился Николай Тимофеевич. — У подруги ночевала. Нет, вы только подумайте! И версию придумала, мол, родных дома нет. Соврала. За такие дела высечь надо! А родной отец ездит по всем ее подругам и, наконец, просит ее вернуться домой. На что это похоже?! Нет, так дальше, Галина, нельзя. Так она может дойти черт знает до чего!

— Коля, успокойся, гости.

— Да, да, простите! — Потянулся за бутылкой коньяку. — Выпьем, как говорят дагестанцы, вза то, чтобы хорошим людям жилось хорошо, а плохим — плохо!

— Тост прекрасный, ничего не скажешь, — поднялся Алексей. — Только мы сначала поднимем бокалы за именинника!

Все выпили.

— А я знаете кого встретил в троллейбусе? — возобновил разговор Ручинский. — Вербина. С моря человек: загорел, посвежел, молодо выглядит.

— Что-то он рановато возвратился, — сказала Татьяна.

— Говорит, срочно отозвали из отпуска. Телеграммой.

— Странно. Вроде такой необходимости не было, — отозвался Алексей.

— Вот я и думаю: с чего бы это? — пожал плечами Ручинский. — Может, потому, что цех приступает к освоению деталей на "Сибиряк".

— Я почему-то боюсь за новую машину, — признался Алексей. — Очень много было дефектов.

— Три опытных "Сибиряка" уже трудятся в леспромхозах Карелии, рекламаций нет, — сказала Татьяна. — Отец тоже беспокоится за эту машину.

— Беспокойство — это одно дело, — ответил Алексей. — Надо делать все качественно, и тогда беспокоиться нечего.

— На днях приедет межведомственная комиссия по "Сибиряку", — сообщила Татьяна. — Сам заместитель министра будет. А директор за границу собирается.

— Комиссия! — Лицо Алексея налилось краской. — Самая авторитетная комиссия для нас — совесть! — И умолк.

"Не забраковали бы новую машину, — забеспокоилась Татьяна. — Тогда влетит отцу. Уж кому-кому, а главному инженеру достанется".

Вдруг Николай Тимофеевич навострил уши, услышав приглушенный шум автомобильного мотора около дома.

— Рита приехала, — нежно сказал он и с почтительной ласковостью принаклонился к жене, слегка пожал ей руку, мол, смотри, без всяких сентиментальностей.

Зазвонил телефон.

Николай Тимофеевич поспешил к нему.

"Кто-то еще вспомнил об имениннике", — подумала Татьяна.

— Что? Когда? — изменившись в лице, спросил Ручинский.

По выражению лица было видно: произошло что-то трагическое.

— Что случилось? — вскочил Алексей.

— Кобцев умер. За рабочим столом. Кровоизлияние в мозг.

— Надо же такое, — произнесла Татьяна.

Кобцев проработал на заводе свыше десяти лет. Все хорошо знают, что значит быть заместителем директора по снабжению. Можно сказать, сгорел человек на работе.

— Кого же директор назначит вместо Кобцева? — гадали заводчане.

Один говорили, что, наверное, останется его помощник. Другие уверяли, что подходящей кандидатуры в коллективе нет, что будут заместителя искать на стороне.

Но предположения не сбылись. Заместителем директора по снабжению назначили Вербина.

Вербин не особенно обрадовался. Снабжение — работа ответственная, тяжелая. Правда, штат укомплектован, каждый на своем месте. А с другой стороны: в механическом цехе сейчас не легче. Пожалуй, потруднее. Куда ни кинь — всюду нелегко.

Уходя из цеха, Вербин сказал:

— Ну что ж, Алексей Иванович, сам все затеял, сам и тяни. Теперь все бразды правления в твоих руках. Думаю, одолеешь. Молодой! Мы в твои годы тоже тянули. Иногда по четыре часа в сутки спали.

— Я ведь, Григорий Петрович, и вам покоя не дам! Такая уж у меня натура, не обессудьте.

— Для тебя у меня всегда двери открыты. Как-никак свой цех, — сказал Вербин и ушел с таким видом, словно его не выдвинули на высшую должность, а отстранили от занимаемой доселе.

Он не знал, что перед его назначением секретарь парткома с директором вели о нем не совсем лестный разговор. Последнее слово, конечно, было за директором завода.

— Работник он ничего, — сказал Слесарев, — только вот с моральной стороны не все в порядке.