куда посторонним нет входа,

где третье лицо — лишь природа.

Спасение наше — друг в друге,

в разломленной надвое вьюге,

в разломленном надвое солнце.

Все поровну. Этим спасемся.

Спасение наше — друг в друге:

в сжимающем сердце испуге

вдвоем не остаться, расстаться

и в руки чужие достаться.

Родители нам — не защита.

Мы дети друг друга — не чьи-то.

Нам выпало нянчиться с нами.

Родители наши — мы сами.

Какие поддельные страсти

толкают к наживе и власти,

и только та страсть неподдельна,

где двое навек пеотдельны.

Всемирная слава — лишь призрак,

когда ты любимой не признан.

Хочу я быть всеми забытым

и только в тебе знаменитым!

Л чем я тебя обольщаю?

Бессмертье во мне обещаю.

Такую внутри меня славу,

которой достойна по праву.

Друг в друга навек перелиты,

мы слиты. Мы как сталактиты.

И северное сиянье —

не наше ли это слиянье?

Люден девяносто процентов

не знают любви полноценной,

поэтому так узколобы

апостолы силы и злобы.

Но если среди оскопленных

осталось лишь двое влюбленных,

надеяться можно нелживо:

еще человечество живо.

Стоит на любви все живое.

Великая армия — двое.

Пусть шепчут и губы и руки:

«Спасение наше — друг в друге».

* * *

Никто не спит прекраснее, чем ты.

Но страшно мне,

что ты вот-вот проснешься,

и взглядом равнодушно вскользь коснешься,

и совершишь убийство красоты.

* * *

Какое право я имел

иметь сомнительное право

крошить налево и направо

талант,

как неумелый мел?

* * *

Когда уйду я в никогда,

ты так же будешь молода —

я за тебя состарюсь где-то

в своем посмертном вечном гетто,

но не впущу тебя туда —

ты так же будешь молода.

не исчезай

По исчезай... Исчезнув из меня,

развоплотясь, ты из себя исчезнешь,

себе самой навеки измена,

и это будет низшая нечестность.

Не исчезай... Исчезнуть — так легко.

Воскреснуть друг для друга невозможно.

Смерть втягивает слишком глубоко.

Стать мертвым хоть на миг — неосторожно.

Не исчезай... Забудь про третью тень.

В любви есть только двое. Третьих нету.

Чисты мы будем оба в Судный день,

когда нас трубы призовут к ответу.

Не исчезай... Мы искупили грех.

Мы оба неподсудны, невозбранны.

Достойпы мы с тобой прощенья тех,

кому невольно причинили раны.

Не исчезай... Исчезнуть можно вмиг,

но как нам после встретиться в столетьях?

Возможен ли па свете твой двойник

и мой двойник? Лишь только в наших детях.

Не исчезай... Дай мне свою ладонь.

На ней написан я — я в это верю.

Тем и страшна последняя любовь,

что это не любовь, а страх потери.

наш моторист

Ю. Пархоменко

Наш моторист о мотор исцарапан.

Пляшет на шее в оленьем чехле

с отполированной ручкой из капа

нож вместо крестика,

навеселе.

Эй, моторист,

а не давит ли шею

в бисерных брызгах

шнурок от ножа

утром,

когда Селенга хорошеет,

розовой иеной иод нами дрожа?

Поздно ты вздумал расшабривать втулку.

Лось мельканул,

да мотор подзаглох,

<