Степняк снова угрюмо кивнул.

– Ты должен уже о чем-то шутить, – снова пояснил Картаус, – у князя Владимира был смешной шут, а у нас тут все не смешные. Пришлось назначать. И не смотри на меня так, ты сам вытянул длинную соломинку.

– О чем шутить-то?.. – недовольно пробурчал степняк.

– Ну, – Картаус задумался, – например, ты, услышав, что врагом командует Черный батыр, должен был пошутить, что скоро наши войска увидят его черный зад. Зад – это же смешно? Это смешно. Черный зад смешней ровно вдвое, чем просто зад. Ты шутишь, а я вот так: «ха-ха». Понятно?

– Попробую, – неуверенно произнес степняк.

– А Тимурка опять опаздывает, – вздохнул Картаус, снова оглядывая поле, – вот Арслан и Джейран со своими туменами на месте, а Тимурка задерживается. Никогда не любил этого паршивца, еще в детстве он на ковер мой любимый надул лужу. А я запомнил, у меня хорошая память. Хуже него только Бердибек был. – Степняк с бубенчиками на шапке молчал, и великий хан грозно взглянул на него, тот сразу же спохватился:

– И мы скоро увидим его зад… черный.

Картаус горестно вздохнул и покачал головой:

– Плохо, очень плохо. Ты должен был пошутить, что он наверняка и сейчас дует на чей-нибудь ковер, потому и задерживается. Это же смешно! Ну, мол, Тимурка не изменился за все эти годы, как был дурнем, так и остался. Я люблю, когда над Тимуркой смеются. Ты должен хорошо научиться его унижать, а когда он будет пытаться тебя бить, беги ко мне за защитой. Но я ему буду иногда разрешать тебя побить, все-таки сын… Но ты все равно должен уметь его унижать.

– Хан Тимур, сын шакала… – угрюмо пробубнил степняк.

– Это ты меня унижаешь, а не его, – возмутился Картаус, – побейте кто-нибудь его! А, тут только мы… Тогда сам себя поколоти. Я тебе говорил, что про меня нельзя шутить. И про коней. Я люблю коней, они не заслуживают плохого слова.

– Там началось, – подал голос неумелый шут.

– Опять не смешно. А, ты имеешь в виду, что на поле началась битва…

Картаус посмотрел на поле: лавина вражеских войск пришла в движение и, набирая скорость, двинулась на войско Картауса. Впереди мчался Черный батыр, возглавляя атаку.

– Ты туда не смотри, там без тебя разберутся, твое дело – меня веселить. Сейчас тумен Жангира им ударит в спину, и Тимурка подойдет. О, вот и он, легок на помине.

Степняк пристально смотрел, как приближался тумен хана Тимура.

– Да ну что из тебя все клещами надо тащить! – возмутился Картаус. – Ты должен был пошутить, что он легок потому, что на ковер напрудил. Или еще что-то. Почему я за тебя все шутки должен придумывать, ты шут или я, в конце концов?

– Кажется, там что-то идет не так, – обеспокоенно произнес степняк.

– Да что там может пойти не так, – удивился Картаус, – нас в два раза больше, мы ударим с двух сторон. Еще измена на нашей стороне. Знаешь, какая неприятная штука – измена… ты ее не ждешь вовсе, а она – опа, и тут.

С поля раздался многоголосый крик: «Измена!»

– Вот, – пояснил Картаус, – видишь, как я и говорил.

– По-моему, это с нашей стороны орут. – Степняк обеспокоенно звякнул бубенцами.

– То есть как – с нашей стороны?.. – удивился Картаус и уставился на поле боя. Воины хана Тимура нападали на войско Картауса со спины, а псоглавцы теснили с фронта. Растерянные сотники и тысячники метались, пытались восстановить порядок. – Он все-таки меня предал в нужный момент, – Картаус восхищенно утер слезу, – мой мальчик. Я всегда им гордился: говорил же, будет из Тимурки толк, ну ты помнишь… Он еще в детстве на мой ковер напрудил. Маленький, а уже ковер великого хана испортил. Я тогда сразу понял, что далеко пойдет мой малыш. Вот каким он парнем был. Да я тебе рассказывал…

– Похоже, бой наше войско проигрывает… – Степняк беспокойно оглядывался по сторонам.

– Конечно, проиграют, когда целый тумен в спину ударил, тут уже без вариантов, – согласился Картаус, он совершенно не выглядел расстроенным. А раз Тимурка за них – выходит, они и про Жангира знают.

– И что теперь делать? – опешил степняк. – Что теперь будет?

– Ну я хватаю все богатство, что смогу увезти, и бегу, на мой век хватит жить безбедно, – пояснил Картаус, – а тебя, я думаю, казнят как ближайшего моего соратника.

Картаус вышел из шатра и похлопал незадачливого степняка по плечу:

– Ну ты это, давай, что ли, счастливо оставаться, – он неловко обнял своего шута, – когда тебя казнят – лучше, чтобы повесили труп лицом в ту сторону, там ветра больше, сгниешь медленней. И не говори, что я о тебе не забочусь.

Картаус быстрыми шагами удалялся к своему жеребцу, на поле псоглавцы добивали остатки войска Великой степи, большинство уже и не сопротивлялись. Степняк снял с головы шапку с бубенчиками и злобно стал топтать ее.