Оля и Яло двинулись к дверям.

–  Одну минутку, - остановил их король.
– Пока вы будете заниматься подсчетом зеркал, я бы хотел предаться своему любимому занятию. Цифры - моя страсть. Нет ли у тебя, паж, какой-нибудь не известной мне задачки? Только я хотел бы что-нибудь такое… в пределах двух десятков. Мне предстоят серьезные государственные дела, и я не могу утомляться.

–  Пожалуйста, ваше величество, - подумав с минуту, сказал паж с родинкой на правой щеке, - Один глупец два дня считал и все никак не мог сосчитать восемнадцать зеркал…

–  Постой, - перебил король и подозрительно покосился на пажа.
– Зеркала считаю я! Почему же ты сказал «глупец»?

–  Ах, это просто так говориться в задаче, ваше величество. Но, если это вам не нравится, я могу глупца заменить мудрецом. Итак, один мудрец два дня считал восемнадцать зеркал. В первый день он подсчитал в два раза меньше, чем во второй. Спрашивается, сколько зеркал он сосчитал в первый день и сколько во второй? Записали, ваше величество?

–  Да, очень любопытная задача… А теперь ступайте и требуйте все, что вам необходимо, у своих слуг.

–  Нам не нужны слуги. Но, если вы разрешите, ваше величество, мы просили бы, чтобы с нами была кухарка вашей королевской кухни - тетушка Аксал.

–  Никогда не слышал о такой. Не понимаю, зачем вам нужна грязная кухарка? Но, уж если вы хотите, пусть так и будет.

…Вечером, когда девочки ужинали, тетушка Аксал с тревогой сказала Оле:

–  Ты что-то совсем ничего не ешь. Уж не заболела ли ты, девочка? Посмотри, с каким аппетитом ест твоя сестра.

–  Я уже сыта, тетушка Аксал. А все, что лежит на этом блюде, я возьму для Гурда. Он такой больной и худенький!

–  Милая моя, вот почему ты не ешь!
– всплеснула руками тетушка Аксал.
– Уж не думаешь ли, что королю нечем будет позавтракать, если я возьму из кладовой кое-что для мальчика? Клянусь всеми зеркалами королевства, наш Топсед скоро лопнет от обжорства. Сейчас же ешь! Слышишь? Ну, то-то!.. А когда вы отправитесь в Башню смерти?

–  Сегодня же ночью… Только пропустит ли нас стражник?

–  Ну еще бы! Ведь вы же королевские пажи.

–  Пусть только попробует не пропустить, - сказала совсем расхрабрившаяся Яло.
– Я его так разделаю!..

Оля удивленно посмотрела на Яло, усмехнулась и покачала головой.

Глубокой ночью, наполняя умолкнувший город звоном, по улице промчалась карета, запряженная четверкой лошадей. Миновав окраину, она подкатила к огромной башне, темный силуэт которой вздымался над городом и исчезал где-то в облаках.

Из кареты выскочили две небольшие фигурки. Навстречу им из темноты вышел рослый стражник.

–  Именем короля!
– крикнул он, взмахивая алебардой.
– Здесь запрещено ходить и ездить!

–  Подумаешь!..
– раздалось в ответ.
– Если бы ты и умом был также велик, как ростом, ты давно понял бы, что перед тобой пажи его величества.

–  Простите, господа королевские пажи!
– испуганно забормотал стражник.
– Кругом такая темень, что и мать родную не узнаешь. Одно мгновение, я сейчас засвечу факел.

Сгибаясь так, что тело его начало походить на букву «Г», стражник открыл перед Олей и Яло тяжелую дверь.

–  В нашем глухом месте редко доводится видеть таких высокопоставленных особ. Только главный министр его королевского величества Нушрок и посещает нас, - продолжал оправдываться стражник.

–  Пожалуйста, не кланяйтесь нам так низко, - сказала стражнику Оля.
– А Нушрок часто бывает у вас?

–  Присутствует при каждой казни.

–  Зачем? Неужели ему интересно… это видеть?

–  Да неужели вы не знаете?
– Стражник огляделся по сторонам и понизил голос.
– Он всегда сам и последнюю команду подает… Весь трясется, глаза наливаются кровью. Известно, коршунская порода… А иной раз только смотрит на заключенного, и тот сам прыгает с башни. Вы-то небось лучше меня знаете, что его взгляда никто не выдерживает.

Девочки молча переглянулись.

–  Скорее наверх!
– шепнула Оля и протянула Яло руку.

Ступени винтовой лестницы гулко зазвенели под их ногами. Через полминуты они очутились в полной темноте.

–  Мне страшно, Оля, - зашептала Яло.
– Давай вернемся.

–  Вперед, Яло, вперед!

Лестница круто уходила вверх. Вспугнутые шумом шагов и светом факела, во мраке заметались летучие мыши, наполняя воздух трепетом и шуршанием. Некоторые мыши проносились так близко, что задевали девочек своими невидимыми скользкими крыльями.