Он тяжело оперся о телегу.

Яна лежала все также мертвенно и неподвижно, от беспамятства ее не пробудили ни выстрелы, ни крики, ни лязг стали. Рыцарь даже испугался, что она умерла, но затем увидел, что грудь еще вздымается.

– Я так и понял, господин, - откликнулся мужик.

Он вытащил из-под кучи тряпья подсумок и рог с порохом и, неуклюже орудуя шомполом, зарядил мушкет. На это ушло пара минут. Любой армейский сержант за такое время успел бы дважды сойти с ума от нетерпеливой ярости.

– Все остальное, что я тебе сказал - правда, - продолжал ди Тулл.
– Нас ищут страшные люди, и они не перед чем не остановятся. Если заподозрят кого из твоей деревни, или из этой Ежигвы в помощи - придут с огнем и кровью. К князю вашему обращаться бесполезно. Только внимание привлечешь.

– Плохо дело, - вздохнул Андрий.
– Но когда мужицкая доля была легкой? Делать-то дальше что?

– Надо замести следы. Трупы оттащим у дороги и закопаем, все оружие - в телегу. Как стихнет шум после нас, выждешь пару месяцев, да толкнешь кому-нибудь в городе - будет тебе компенсация за беспокойство. Лошадей…

– Лошадей, знамо, к барышнику, - деловито кивнул бородатый “стратег”.

– Только опять же не сразу. И барышника ищи проезжего, это боевые кони, приметные. Я четырех заберу, остальные тебе. И в деревне не держите. Отгоните куда-нибудь на дальний выпас, пусть там какое-то время побудут. Ты меня понял? Всей коммерцией займешься, как наш след остынет. Понимаешь? Не жадничай, не торопись. Не хочу вашей крови на своей совести.

– Понимаю, господин.

Андрий присел возле одного из мертвых всадников и принялся шарить у него за пазухой. Эти действия кое-что напомнили ди Тулу, и он произнес тоном, не терпящим возражений:

– А вот деньги, какие найдем, я заберу. Мне нужнее будут, а ты итак в прибытке останешься.

Селянин поморщился, но промолчал.

Стигм или иных опознавательных знаков на одежде всадников не обнаружилось. В переметных сумках не оказалось ни подорожных, никаких других бумаг, даже наемничьих патентов. Закончив их обшаривать, экзекутор, все еще пошатываясь, подошел к тому из врагов, что был с рукой на перевязи и носком ботинка заставил его перевернуться на спину.

Человек слабо застонал и моргнул - раз, другой. На виске его наливался синим огромный желвак.

Губы Кастора растянула недобрая ухмылка.

– Жив, значит. Это хорошо.

Он вытянул руку с мечом, и заточенный до игольной остроты уперся в скулу всадника, чуть пониже века.

– Кто такие? Кому служите?

Раненый молчал, хлопая ресницами. Ди Тулл зло скривился и слегка надавил на меч. Клинок легко проткнул кожу и тонкий слой плоти и уперся в кость. Поверженный всадник дернулся, чем только превратил прокол в порез и завыл от боли.

– Кто такие? Кому служите?

Раненый не отвечал, продолжая выть.

Ди Тулл повел руку с мечом вниз, разрезая щеку, точно скальпелем. Всадник закричал и попытался схватиться за лезвие, но Кастор был быстрее и наступил ему на здоровую руку.

– Я - экзекутор. Знаешь, что на каноническом языке означает exsecutio?

Крик перешел во всхлипывания. Ди Тулл слегка наклонился - залитый кровью, своей и чужой, и страшный.

– Я тебе скажу. Exsecutio значит “наказание”. Мой орден защищает людей, но прежде всего - наказывает тех, кто причиняет им зло. Ты хотел причинить зло этой девушке. У меня есть право наказать тебя. Веришь? Правильно веришь. Я еще раз задам свои вопросы и если не услышу ответ - выколю тебе глаз. Для начала один. Кто вы такие? Кому служите?

– Мы служили в дружине князя Грая, - срывающимся голосом заговорил пленник.
– Ушли месяц назад. Скуп оказался! Бэрк, наш главный, - (он скосил глаза в сторону трупа), - нашел новую работенку. Ничего сложного: мотались по Фронтиру, выполняли мелкие поручения, большей частью сопровождали кое-какой груз.

Имя “Грай” ничего не сказало ди Туллу. Но это и не удивительно - лордов, да князей во Фронтире, что собак не резанных.

– На кого именно работали?

– Грех, - пролепетал раненный.

– Я - экзекутор, мне дано отпускать грехи, - презрительно скривился Кастор.
– Так что - aue, и говори.

– Это его имя - Грех.

Ди Тулл испытал приступ разочарования. Он ожидал, что раненный назовет имя фон Талька или хотя бы скажет: “Бесноватый”, но вместо этого - новая загадка.

– Это прозвище, а не имя, - раздраженно произнес он.
– Как звать твоего нынешнего хозяина?

– Я не знаю!
– завыл раненный.
– Я слышал только это имя, “Грех”. Я его даже не видел, все дела вел Бэрк.