Шрифт:
Зотов шел сквозь мороз — бодрый, веселый.
Общежитие в этот ранний час непривычно тихо — ребята еще спят. «Сони», — непременно бурчал он, хотя знал, что ребята не сони, а просто у них сдвинуто время.
Зачитавшись (а частенько и задурачившись), те ложились поздно, а утром, вскочив от грохота будильника, минут десять носились по коридорам и комнате, умываясь и одеваясь, проглатывали по бутерброду и мчались в институт: благо, тот находился через дорогу.
В дни, когда не было его дежурств, и он жил так же.
Но сейчас у Зотова была масса свободного времени.
Можно сделать утреннюю гимнастику. И не просто помахать руками, а размяться по-настоящему: с гантелями и штангой.
Все это железо валялось под кроватью и досталось им от прежних жильцов. Правда, осталось неясным: приобрели его те сами или тоже получили в наследство.
Можно было побриться, погладить свои и без того заглаженные брюки и идти в институт не спеша, зная, что в запасе достаточно времени.
Учился Зотов не то чтобы очень хорошо, зато легко.
На первом курсе его выбрали в профком факультета. Сектор достался трудный — бытовой. На этом месте многие сложили свои головы. Но Зотова переизбрали на следующий год и еще на следующий, и теперь, на пятом курсе, он считался таким «спецом» по быту, что сам декан, давая кому-нибудь место в общежитии из своего фонда, считал необходимым советоваться с Зотовым.
Был Зотов к тому же спортсменом. Не выдающимся, но и не плохим. А главное — разносторонним, и, может быть, не стал очень хорошим из-за того, что хотелось многое узнать и многому научиться.
В школе Зотов занимался борьбой, баскетболом. В армии — бегом.
И в институте не бросил спорт. Играл в баскетбол за свой факультет, бегал кроссы за институт.
А порой любил погонять футбол. Особенно зимой, при небольшом морозце, когда через несколько минут ты весь в инее, стряхивай его или нет, все равно один лишь нос торчит из-под шапочки. А разве не приятно, обведя двух-трех защитников, еле устояв на плотном снегу в своих «лысых» кедах, забить гол, да еще левой ногой!
Да, жизнь была прекрасна, времени еле-еле на все хватало.
Но один маленький штрих в биографии Зотова вызывал, и больше не у него самого, а у знакомых, если не чувство неодобрения, то непонимание — это уж точно.
Дело в том, что в свои двадцать шесть лет Зотов не был женат. Впрочем, это не так уж и непонятно. Не понимали другое: никто и никогда не видел Зотова с девчонкой. Нередко друзья и знакомые спрашивали его об этом. Он отмахивался плоскими фразами, вроде: «Никто замуж не берет».
Однажды на студенческом вечере к Зотову подошла бойкая девчонка и заявила, что она уполномочена слабой половиной параллельного потока и им интересно узнать: отчего это он ни с кем не дружит? Зотов улыбнулся, ответил, что не дружит потому, что не дружный. «Они это уже слышали», — сказала уполномоченная и добавила, что она от него не отстанет. Зотов «сверкнул» еще двумя-тремя шутками. Заноза не уходила, и тогда, посмотрев в глаза девчонке, он ляпнул: «Я — импотент», и добавил: «Духовный». Не поняв, что это такая же плоская шутка, как и все предыдущие, девчонка покраснела, зашмыгала носом и убежала к подругам. Вряд ли она им что-нибудь рассказала, но отчего-то слабая половина параллельного потока долго не разговаривала с Зотовым.
Иногда и Зотов спрашивал себя: «В чем же дело?» Хоть и много еще гуляет по белу свету двадцатишестилетних холостяков, но все его однокашники давным-давно женаты, а закадычный друг — Колька Старицын — успел развестись и вновь жениться.
Вообще-то причину он знал, но всеми силами, хлопотами, баскетболами старался спрятать ее в душе как можно глубже.
Да, причина была, и довольно простая. Обычно ее называют неудачной любовью.
Впрочем, это теперь она стала неудачной, а тогда казалось, надежней и крепче не бывает…
Галя была его одноклассницей. Сидели десять лет за одной партой. Поцеловались (смешно вспомнить) в седьмом классе.
Провожая в армию, Галя крепко обняла его на виду у всех односельчан, прошептала тихо и неловко: «Приезжай, милый, скорее!..»
Зотов, чувствуя себя уже солдатом, лишь усмехнулся в ответ.
Автобус с призывниками выплыл за околицу и под частым осенним дождичком заелозил в сторону райцентра.
«Приезжай, милый, скорее!..»
Зотов привстал и посмотрел назад. Сквозь водяные размывы на окнах видны были только пожухлые кроны тополей, стражами раскиданные по их селу.
«Приезжай, милый, скорее!..»
Это началось после того, как прошло с полгода. Они начали «понимать» службу, и у них появилось время, чтобы просто почесать языками.
Без видимых причин вдруг «скапустился» Петька Громов, симпатичный парень, балагур и весельчак. Вначале думали, что у него иссяк запас гражданских анекдотов, а здешние он не успел разузнать. Но дело оказалось не в этом, и вскоре все выяснилось.
Петьке Громову прислала письмо девушка, обещавшая ждать. В конце концов Громов прочитал его всему взводу.