Зазвал Витя Морозова в дом. Усадил. Браги поставил. Но боцман — человек непьющий — отказался.

— Э-э-эх, — только и сказал Витя. — А кем же ты работал?

— А боцманом, — отвечает Морозов. — На пожарном судне.

— На пожарном? — удивился Витя. — Вот ведь она какая, наша пожарная техника. А лафетные стволы на судне имеются?

— Имеются, — подтвердил боцман.

— А какой диаметр? — спрашивает Витя.

— А такой, — говорит боцман, — что человек проскочит — не задержится.

— И пожары тушил? — пристает опять Витя.

— Тушил и пожары, — отвечает боцман. — Вот в Новороссийске «Волгонефть» загорелась. Так от нее все суда врассыпную. Рядом «Пекин» стоял — танкер авторитетный, его в порт куча буксиров заталкивает, а тут сам: «Задний ход»! — и уж на рейде покачивается. А мы «Волгонефть» на абордаж и вперед! Ну, а в общем служба, как служба…

— Да, служба, — протянул и Витя Косов. — А ты вот что — ты к нам иди. В моем карауле начальника нет. Зарплата невелика, верно, но зато служебную квартиру получишь — со всеми удобствами. Так что решай.

— Если квартиру — чего решать? — сразу согласился боцман.

Шаламаю боцман понравился. Еще бы! Мужик в самом соку. Кряжист, дороден, нос здоровенный, а лет эдак под тридцать пять. Оформили его, караул представили. О Вите Косове Шаламай особо сказал:

— Это, — говорит, — можно считать, ветеран части. Боец знающий. Если что непонятно — к нему обращайтесь.

Но обращаться боцман Морозов не стал: нужды в этом не было: в технике сам разобрался, а в строевом отношении Витю научить кой-чему смог бы. Принципиальным оказался, к тому же, на диво и в первое же дежурство унюхав идущий от Вити угар, сказал строго:

— На первый раз будем считать, боец Косов, что это вчерашний дух от вас исходит. Но еще учую — на дежурство не допущу.

Так и пошло у них с самого начала. Витя все кричит, доказать что-то хочет, но и боцман — кремень, от своего ни на шаг, да и только. Уж иногда до смеха доходило, уж бывало — правы оба, да не тут-то было.

Принимали как-то смену. Витя, как всегда, нудит: и то не так, и это не эдак. Но привыкли все к этому — не больно и слушали.

И вдруг Витя хвать брандспойт, что поменьше — «литер В» называется, а там прокладки нет. Тут Витя криком совсем изошелся: «Не гараж это, — кричит, — а сортир. А пожарка эта — не пожарка вовсе, а бордель. А вы, профессионалы, — не пожарные, а чего похуже. А вот в той военной части, где я служил, вот там были ребята. И машины там были, не машины — звери, не то что эти разболтанные телеги…» Ну и так далее.

Засуетился начальник предыдущего караула — Витя прав был, хотя вставить прокладку и пустяковое дело. Но тут боцман и говорит:

— Смену я, — и «я» свое подчеркивает, — принимаю. А вы, Косов, — к Вите обращается, — своим делом занимайтесь. Прокладку же мы сами вставим.

— Это кто вставит?! — кричит Витя.

— Вы и вставите, — говорит боцман. — А не вставите — выговор получите.

…Дальше — больше. Выехал как-то караул свое хозяйство осмотреть: ко всем ли гидрантам подъехать можно, все ли работают, не замусорены ли дороги. Вещь обычная — каждое дежурство такое делается. Едут, смотрят, но все в порядке — начальство заводское за этим строго следило.

Подъезжают к складу сырья — в бочках оно хранится, на площадках под открытым небом. Бочки в красный цвет окрашены — огнеопасно, значит.

Осмотрели, но и тут все в порядке: площадки аккуратные, по краям — насыпь, не растечется жидкость, если загорится вдруг. Кругом площадки транспаранты: «Не курить!», «Огня не разводить!». Напротив площадки хибарка стоит, от прежнего хозяйства осталось. Сносить ее собирались, да строители, что вторую очередь котельной достраивали, уговорили. Хранили они в ней разную мелочь. Окинули все взглядом и в машину сели — как вдруг Витя в крик и за хибарку побежал. А там строители костер развели, греются — дело-то зимой было. Кричит Витя, слова свои матерками пересыпая, штрафами грозит. Он опять же прав, да и нарушения первым заметил, но и тут не поддержал его Морозов.

Подошел, послушал Витю и говорит, а тон — кругом ровно холодней стало:

— Боец Косов, займите свое место в машине, с нарушителями я сам разберусь. — А на обратной дороге добавил, что, мол, позорите вы, Косов, честь и звание пожарника.

Вот так и жили. Зима прошла, весна наступила. Любо вокруг, тепло. Нет тепла только между ними… А тут и пожар случился. До тех пор, кроме будок, ничего и не горело. Новеньких, что о пожарах спрашивали — часто, мол, бывают, — по три раза плюнуть заставляли; чепуха, конечно, но все спокойнее.

А загорелась та самая хибарка, которую ломать собирались. Небольшой подвальчик там был, ветошь промасленная и вспыхнула.

Караул у Морозова — одно отделение, и то неполное.

По тревоге вчетвером выехали. Кроме Морозова и Косова — студент Саша Глазков, Шаламай его на работу принимал, да шофер Истомин — тоже ни на одном пожаре еще не был.

Пожар-то небольшой, кабы наверху — и машины не надобно, такой костерок и звено пионеров затушит. Но в подвале любой пожар опасен. И не огня тут порою бояться приходится, а дыма. Чего не вытворяет он с пожарными да погорельцами. Только затушат иной подвал и жильцы — кто с разрешения, а кто и тайком — по квартирам разбредутся: на одежду да вещи свои посмотреть, а уж тут он себя и покажет. Прогорит ли перекрытие или пожарные по надобности пол вскроют, а только вроде бы и не тушили — дыму до девятого этажа, да чем выше, тем гуще. А с девятого этажа не больно прыгнешь и лестницу тоже специальную надо. Не сладко в подвалах и пожарным. Температуры высокие, а дышать нечем. В иных подвалах и отравиться можно — чего там только не держат!