правильно. И лик твой светлый, и мощи твои святые

в одном месте».

Пауза. Плачет.

«Серафимушка, как я жить-то буду без тебя?

Я как заболею, только ты и вылечишь после молитвы.

А за водой на Ветлугу пойду, бывало, упаду с ведерком

тяжелым — мочи нет домой возвращаться. А ты шеп-

чешь: “Ничего, вставай, иди. Я тебе помогу”. И нога

ступает легко, и силы появляются. Как я без тебя?»

Она причитала, шептала. Мы с Мишей оба, кажет-

ся, плакали.

На стене остался огромный черный след от иконы.

Мы завернули икону в одеяло, но она никак не уби-

ралась в багажник. Так и пришлось веревочкой завя-

зать, оставив багажник открытым.

Я узнала, что отец Нины Васильевны был священ-

ником в огромном храме на озере Светлояр в селе

Владимирском. Когда в конце 1930-х рушили церк-

ви, он раздавал по домам верных прихожан лучшие

иконы, а лик Серафима Саровского, который, как он

говорил своей дочери, писали дивеевские монахини, оставил у себя дома. И строго наказал дочери беречь

НИНА ЗВЕРЕВА 120

икону пуще любого богатства. Она и берегла. И чтила

Серафима Саровского, как Господа Бога. У нее рос

сын. Муж спился да помер. Сын уехал в Нижний.

Только случайность помогла ей выстоять в нерав-

ной борьбе с любителями легкой наживы. Два окна

в избе было разбито грабителями, но каждый раз им

что-то мешало. То сын ночевал у матери, то собака

соседская залаяла. Нина Васильевна почему-то по-

просила племянницу позвонить мне, когда увидела

по телевизору, как процессия во главе с патриархом

Алексием возвращает святые мощи Серафима Саров-

ского в Дивеевский монастырь.

Теперь представьте себе ситуацию. 4 часа дня.

Я обе щала к вечеру вернуть камеру и «Волгу» с вер-

ным водителем Лешей. У нас со Сладковым тоже рабо-

та утром в студии Горьковского ТВ. А передо мной чуть

не на коленях стоит маленькая старушка и просит от-

дать икону в руки патриарха, а взамен выпросить ей

маленький образ Серафима Саровского. Но не просто

образ, а «освященный» самим патриархом.

От ее деревни на Ветлуге до Арзамаса, где прохо-

дила процессия, более 500 километров. Я посмотре-

ла на мужиков и поняла, что они, как и я, не могут

отказать. И мы тронулись в путь на черной «Волге»

с открытым багажником, завязанным веревочкой.

Сладков тревожно сообщил, что меня в моей одеж-

де ни в одну церковь никто не пустит, и необходи-

мо иметь косыночку на случай, если я захочу войти

внутрь храма. Как он был прав!

Мы еле успели в Арзамас. Там в храме еще шла

служба, и процессия должна была тронуться в путь

до села Дивеево. Я ринулась внутрь огромного храма

ПРЯМОЙ ЭФИР 121

в центре Арзамаса, но меня сразу остановили мона-

хи: кто такая? Куда? Зачем? Желтая майка с надпи-

сью «Интурист», черная юбка с яркими желтыми пу-

говицами в этот момент выглядели более чем стран-

но. Я отважно вынула пояс от юбки и намотала его

себе на голову в слабой надежде, что эта конструк-

ция будет напоминать вожделенный платок. Желтая

пряжка торчала как раз над ухом. Монахи пришли

в полное негодование и попросили отогнать нашу

машину подальше от храма.

Но тут на мое счастье на шум вышел помощник

нижегородского митрополита Николая. Он сразу

узнал меня и попросил строгих монахов отойти в сто-

рону. Я сбивчиво поведала про бабушку и икону. Он

попросил показать икону и… ахнул! Чуть не потерял

сознание, когда золотозубый Леша отвязал веревочку

и открыл багажник.

С этого момента все изменилось. И я это почув-

ствовала. Я гордо вернула пояс юбки на место и во-

шла в храм с заднего хода. Следом шли монахи с на-

шей иконой, а завершали шествие маленькая Нина

Васильевна и Сладков с камерой на плече. Первое, что я заметила, — это богато накрытые столы с вод-

кой, осетриной, колбасой… А потом я увидела патри-

арха. Мы встретились глазами, он улыбнулся друже-

любно. Рядом с ним сидел бывший секретарь обкома