В таком сладком затворничестве прошел день, по-

том другой. На улице торговали какими-то яркими

НИНА ЗВЕРЕВА 128

шмотками, обувью, сувенирами, а у меня на руках

был аванс — целых 400 долларов! Короче, я не вы-

держала, и мы с Михаилом Сладковым (которому

не удалось меня остановить) вышли из отеля.

Какой ужас был написан на лицах консьержей, когда через два часа мы вернулись с покупками!

На ломаном английском они нам стали говорить: «Вас искали, вас не было! Это плохо. Вас предупре-

ждали. Теперь надо будет долго ждать».

Вечером того же дня очередной малоразговор-

чивый сотрудник Арафата увез нас к себе домой

на окраину Туниса и спросил, о чем будут наши во-

просы. Я совершенно искренне объяснила, что мои

вопросы не очень приятны. Например: знает ли он, что в России о нем давно забыли? Зачем ему это ин-

тервью? Почему на него было столько покушений?

И правда ли то, что он лично очень богат?

Лицо моего собеседника потемнело, и он отрыви-

сто произнес: «Это вопросы не друга. Это вопросы

врага». Я попыталась объяснить, что именно такие

вопросы всегда интересны, но увидела глаза Сладко-

ва и поняла, что лучше мне помолчать. Нас доставили

обратно в гостиницу.

Мы уже не верили, что когда-нибудь нас заберут

из этой гостиницы, но через три дня за нами все же

приехали. Это было поздно ночью, около двух часов.

Нам завязали глаза и кружили на машине по городу

так, что если бы мы и знали его наизусть, то забы-

ли бы полностью. Надо ли говорить, что кроме араб-

ского базара рядом с гостиницей мы нигде не были!

Я была в черном костюме, Михаил — в джинсах

и свитере. Нас обыскали. Камеру чуть не разобра-

ПРЯМОЙ ЭФИР 129

ли на части и когда обнаружили отвертку в одном

из карманов сумки, грозно посмотрели на Мишу. Он

потом не раз рассказывал своим ученикам-операто-

рам, что с тех пор ему снится сон, в котором он набра-

сывается на Арафата с отверткой в руке…

Шутка, конечно. Но тогда нам было по-настоя-

щему страшно. Мы были одни в неведомом Тунисе, с нами был переводчик, который тоже немного па-

никовал.

Но вот спустилась с лестницы девушка в военном

костюме и стала говорить с нами на разных языках.

Я немного владею английским, но в той ситуации по-

нимала ее с трудом. Затем вышел он сам — малень-

кий, живой, подтянутый. На боку — пистолет, одет

в военную форму, улыбка во все лицо. Он понравился

мне. Я ему, похоже, тоже. Обо мне и даже о моих ро-

дителях он знал все. Думаю, он знал и то, что я напо-

ловину еврейка, наполовину русская, потому что он

сразу сказал, что еврейская тема для него самая глав-

ная, а нашу группу он собирается пригласить в Иеру-

салим. Он говорил легко и просто и совсем не боялся

моих резких вопросов, а под конец интервью сделал

мне комплимент, назвав арабской розой.

Забавно, что долгие годы мои зрители напомина-

ли мне именно этот комплимент, а интервью с Ара-

фатом стало одним из главных событий в моей жур-

налистской жизни.

Мой первый доллар

Дело было в начале 90-х. В Нижний Новгород вто-

рой раз неожиданно прилетел президент Ельцин, но целью его визита на этот раз был город Саров, где

расположен Федеральный ядерный центр.

Я тогда работала собственным корреспондентом

программы «Вести», и мы постарались в короткий

срок оформить документы для того, чтобы попасть

в закрытый город. Насколько я помню, кроме саров-

ских СМИ, там оказались только две съемочные груп-

пы федеральных каналов — Александр Цирульников

(программа «Время», Первый канал) и наша группа, то есть оператор Михаил Сладков и я, журналист

Нина Зверева.

Ельцин прилетел мрачноватый и неразговор-

чивый, мы ходили за ним «след в след» и пытались

получить комментарии. Финансирование ядерного

центра было на нуле, но в казне денег тоже не было.