Все, что я написала раньше, вполне сойдет и для Нью-Йорка тоже, хотя в Нью-Йорке я

носила бы еще солнцезащитные очки, потому что там весь мир ходит в очках, даже если нет

солнца. Итак, оставляем то, в чем была, с длинными волосами, в шапочке и очках. Короче, продолжаю.

Я даже не представляю, во что был бы одет ты. Видимо, мне это неважно.

В Нью-Йорке мы могли бы столкнуться в окрестностях Центрального Парка. Воскресенье.

Я нахожусь там в командировке, по каким-то служебным делам, равно, как и ты. И поскольку воскресенье – выходной, мы можем ничего не делать, мы свободны. А теперь я должна найти

повод для командировки. Тебе-то легко. Ты находишься там с каким-нибудь проектом

архитектурной студии, а я? Какого дьявола делаю в Нью-Йорке я? Ладно, не важно, это я

придумаю. А сейчас я сосредоточусь на встрече.

Я захожу в магазинчик купить кофе и чего-нибудь перекусить. И мы с тобой сталкиваемся,

когда я выхожу оттуда с коричневым бумажным пакетом.

– Оба-на, ты только посмотри! Вот так, так… Но, что ты тут делаешь?

Мы обнимаемся и целуемся. Наше объятие было долгим. Какое-то время мы так и

стоим, обнявшись и тесно прижавшись друг к другу. Наши тела были так близки. Ты такой

худощавый, и я такая маленькая. Ты обнимал меня, сомкнув свои руки на моей спине и

уткнувшись лицом в шею. Я чувствовала твой запах. Запах твоего тела был такой же, как

всегда. Такой же как всегда, как всегда. Ну все, довольно, хватит!

– Ну надо же, кого я вижу! Человек, которого меньше всего ожидал встретить, – говоришь

мне ты.

– Черт возьми, и я!

– Что ты здесь делаешь?

– Я приехала, чтобы дать пресс-конференцию на конгрессе филологов, которую

организовал институт Сервантеса. Я провела в городе неделю. Но мы уже закончили.

– Какое совпадение! – говоришь ты, думая, что это на самом деле не случайное совпадение.

– А я приехал, потому что у меня был проект для одного клиента и еще тысяча разных дел на каждый день. Это было настоящее безумие, Ната, потому что эти нью-йоркцы просто чокнутые, они свихнулись… Хорошо еще, что мы тоже закончили. Слушай, а когда вылетает твой самолет?

– Завтра утром, а твой?

– Тоже утром. И… – Ты достаешь сигарету, закуриваешь, выпускаешь дым, улыбаешься и

спрашиваешь меня. – Ты с кем-нибудь, или выпьем вместе кофе?

Ясно и понятно, что все это только в моем воображении, потому что, вероятно, я никогда

не буду на конференции филологов в Нью-Йорке. Для этого я должна была бы слишком многое изменить в своей жизни, да, изменить. Для начала, я должна была бы стать

филологом, а не публицистом. Должна была бы давать конференции по всему миру, а не работать в мадридском агентстве. К тому же, ты никогда не предложил бы выпить с тобой кофе. Я даже думаю, что если наша встреча и вправду случилась бы, ты сделал бы вид, что в упор меня не видишь. А если бы избежать меня не удалось, к примеру, мы столкнулись бы нос к носу, или ударились лбами, ты сочинил бы какую-нибудь отговорку, чтобы не остаться со мной. По крайней мере, сейчас, когда ты не способен ответить ни на один мой звонок, когда тебе не приходит в голову набрать мой номер хотя бы раз, чтобы спросить, как я. Ладно, все – к черту! Это всего лишь моя выдумка, книга, и я могу выдумывать, что пожелаю, даже если хочу думать, что в этот самый момент ты роняешь бумажный пакет, полный круассанов, встаешь на колени и говоришь мне, что я – любовь всей твоей жизни, что мы счастливы по гроб жизни. Если бы я захотела, то могла бы представить себе подобную картину, вот только на хрен все это! Будем хоть немножко реалистами: мы встретились в Нью-Йорке и пошли вдвоем в Центральный Парк, чтобы перекусить на газоне.

Оказывается, сегодня мой день рождения, и я не могу продолжать, время подходит. Так

что на сегодня хватит, я вырубаю комп, принимаю душ, одеваюсь и ухожу. Завтра, если мне захочется, я продолжу эту историю, а не захочется, то на нет – и суда нет. Пока.

Глава 2. Социальная адаптация.

Едва подойдя к месту встречи, я сразу же отчетливо поняла, что хотя я и пытаюсь это скрыть, у меня на лбу написано: «социально адаптирующаяся». Я единственная заявилась на каблуках. У Риты туфли на платформе, а Карлота пришла в кроссовках. Они сказали мне, что теперь не так, как раньше (до тебя, надо понимать), что сейчас – чем проще, тем лучше. Я пробурчала, что они могли бы и предупредить меня об этом, и тогда я не потеряла бы весь вечер, раздумывая над тем, что мне надеть. “Конечно, – хором сказали подружки, – могли бы, но не парься, и так все отлично, ничего не произошло”. “Да, все просто зашибись, ничего не случилось, – выговаривала я им, – вот только все аж издалека обращают на меня внимание, и я чувствую себя не в своей тарелке”.

Но тема обуви тут же позабылась сама собой, поскольку мы приступили к еде. Мы ели, пили и смеялись до упаду. Когда мы досмеялись до того, что у всех потекла тушь с ресниц,

то мотанули в “Гараж”, одно заведеньице, расположенное на территории парковки на площади Премонстратов, рядом с улицей Гран Виа. Это местечко, куда мои подружки, помимо суббот, наведываются на всю ночь и по четвергам, до тех пор, пока не приходит время бежать на работу. Название “Гараж” для этого маленького заведеньица очень верное, поскольку расположено оно на самом деле внутри гаража. Иногда девчонки произносят название на французский манер “Гараже”, с этим мягким “же” в конце слова. “ Пошли в “Гараже”, – говорят они. Ума не приложу, почему они так говорят. Я спросила у них, но они ответили, что и сами не знают, почему постоянно чередуют “ Гараж”и “Гараже”, да просто так, от нечего делать.

– Подожди, послушай, как это говорит Карлота, – сказала Рита. – Ну, давай, Карлота,

скажи.

– Гаражник. Идем к гаражнику.

Смеясь, мы направились в “Гараж”, причем вошли туда, не заплатив, поскольку знакомы с

его владельцем.

Как же мне было там хреново. Карлота и Рита затерялись среди людей сразу, как только

мы вошли, оставив меня у стойки одну одинешеньку. Я не знала, что делать, поэтому заказала бокал и начала покачивать плечами в такт музыке, чтобы никто не заметил, как мне тяжело. Я сунула руку в карман брюк, потому что мне показалось, что от этого мне станет лучше. Вскоре подошли подруги: “Ната, подружка, с тобой все в порядке?”. И я выдаю им в ответ: “В чем дело? Что происходит? Разве не видно? Неужели не видно, что я, как тряпка, потому что меня бросил мой парень, мой любимый парень, а я должна снова таскаться по этим чертовым, поганым забегаловкам только потому, что вы не дали мне остаться дома, там, где я хочу, лежа на кровати, рыдать, пока не охрипну?” Так я подумала. Подумала, но не сказала. Подружкам я сказала по-другому: “Да все нормально, девчонки, не переживайте вы за меня так! Со мной все в полном порядке, просто я хочу побыть здесь немножечко одна.” Когда они снова направились на танцплощадку, Рита вдруг повернулась и сделала жест, который я поначалу и не поняла. “Вытащи руку из кармана, это просто ужасно!” – прокричала она. “Да-да, спасибо... Прости.” – я вытащила руку. Рита подмигнула мне и улыбнулась, и я ей тоже. Я понимаю, что внушаю ей жалость, да в глубине души я и сама жалею себя, ведь за эти три года многое изменилось, а я ничегошеньки не знала.