В свое время антисоветское форматирование было направлено против примет советскости в виде конкретной символики (Ленин, партия, комсомол). Но это не были религиозные символы, хотя и выполняли в чем-то их функции. В случае мусульманского общества невозможно направить стрелы против религиозных символов, поэтому направленность удара характеризуется максимальной косвенностью– речь, казалось бы, идет всего лишь о положении женщины в данном обществе. На самом же деле перед нами опять возникает возможность уничтожения одного из столпов, на котором зиждется данный тип общества. Сходным образом в войне против Японии нельзя было разрушать образ императора, поскольку это вызвало бы отторжение, поэтому пропаганда была направлена против «неправильных» генералов при «правильном» императоре. Кстати, типичная антивластная риторика всегда строится на системе «правильный» народ и «неправильные» руководители.

Следует подчеркнуть, что сегодня мы наблюдаем в определенной степени странный симбиоз из виртуальных и невиртуальных объектов, их взаимосвязь позволяет, меняя одну составляющую, получать результат в другой. Сегодня часто содержание и форма сообщения стали равноценными. Если в прошлом форма диктовала форму, то сегодня часто, особенно в политике, форма начинает диктовать, какое именно содержание нужно. Именно против этого выступал Пол О'Нил, который будучи министром финансов и сталкиваясь с ролью Кларка Роува, понял, что это не соответствует его представлениям, что внешнее лицо должно формироваться сутью, а не требованиями идеи дня [33. – С. 33]. Однако он забывает о том, что стратегические требования могут диктовать как необходимость в данной точке пространства и времени того или иного содержания, так и той или иной формы. Вспомним понятие «псевдособытия», введенного Д. Бурстином, как именно продиктованного стратегией, а не появившегося в жизни естественным путем.

Дэвид Фрам приводит пример форматирования речей Джорджа Буша под женского избирателя в период первой президентской кампании, называя это переводом, который инициировала К. Хьюз, пытавшаяся захватить именно женского избирателя [34. – С. 38]. Бизнесмен становился нанимателем, слово «родители» было запрещено, вместо него говорили «мамы и папы». Карен Хьюз ненавидела глаголы. Если от глаголов нельзя было избавиться, они должны были стать максимально нечеткими. И больше всего она не любила слово «но», поскольку оно создавало конфликт и конфронтацию. Поэтому президент не мог говорить: «Мы много сделали, но мы должны сделать больше». Вместо этого ему писалась фраза: «Мы много сделали, и мы должны сделать больше». В тот период Карл Роув и Карен Хьюз находились в определенной конкуренции. Д. Фрам приводит мнение одного из сотрудников: «Президент уважает Карла, но зависит от Карен». Кстати, в той избирательной кампании они имели разные целевые группы: Роув хотел работать с белыми евангелистами и средним классом испаноговоряших, а Хьюз – с женщинами.

Здесь также следует упомянуть понятие «мягкой силы», введенное Дж. Наем. При этом он считает ошибкой откидывать мягкую силу как вопрос имиджа или паблик рилейшнз, поскольку это реальный способ получения нужных результатов [35].

Виртуально-реальный mix является главным объектом управления сложной ситуацией. Возможно, это связано с тем, что набор решаемых задач принципиально не может быть разрешен только в реальном пространстве. Что должна делать стратегия по отношению к формированию будущего? Можно представить себе следующий набор ситуаций:

• объединение двух разрозненных объектов;

• переход от реального объекта у будущему, еще не реализованному в действительности;

• создание контекста, способствующего появлению объекта;

• создание контекста, не способствующего появлению объекта;

• формирование набора однотипных объектов;

• формирование объекта с исключительными свойствами.

Есть интересный пример на последний вариант. Максим Кононенко, создающий в рамках сайта vladimir.vladimirovich.ru рассказы о Владимире Путине, говорит русской службе Би-би-си: «Путин – блеклый человек. И быть может, в этом и заключается его феномен. Он как картинка-раскраска, у которой только контуры нарисованы, а дальше каждый человек сам себе может дорисовать все что угодно… Мы ничего не знаем про семью Путина, мы ничего не знаем про его дочерей, мы их даже никогда не видели. И этот вакуум чем-то обязательно должен заполниться. Здесь администрация президента, как мне кажется, рискует в определенный момент столкнуться с ситуацией, когда реальный Путин вообще перестанет кого-нибудь интересовать. А интересовать будет только эта мифология, в создании которой я посильно участвую» [36].

Приведем следующие примеры таких виртуально-реальных переходов для случая войны в Ираке, поскольку принципиально жесткая реальная ситуация требует в ответ порождения адекватных виртуальных объектов:

 война в Ираке и ее обоснование;

 подвиг Джессики Линч.

Война в Ираке была начата из-за якобы донесений разведки о наличии оружия массового поражения. Сегодня оказывается, что разведка подобных данных не давала. Это был результат работ подразделения-дубля, созданного в недрах Пентагона под руководством Фейта и Люти. Созданный виртуальный продукт по сути запустил реальный – войну в Ираке. Но исходно была реальная потребность к переходу к реальному результату (войне), для чего и был сконструирован виртуальный продукт – связка Саддам Хусейн и оружие массового поражения, Саддам Хусейн и «Аль-Каида», Саддам Хусейн и 11 сентября.

Последовавшая затем буря возмущения уже не имеет значения, реальный продукт был построен [37, 38]. Появились также воспоминания человека, находящегося внутри Пентагона в момент формирования данной псевдоинформации [39, 40]. Пропагандистский продукт был подан в виде информационного, – вот в чем суть обвинений Квятковски. Потребность в этом пропагандистском продукте понятна, война всегда покоится на демонизации противника. Поэтому виртуально приходится дополнять то, чего не достает в реальности. Выступая на Fox News, Квятковски подтвердила, что факты ПРУ не использовались, а все содержание как пропагандистских выступлений, так и текстов выступлений президента осенью 2002 года пришли из иных источников [41].

Джессика Линч стала героем. Но не потому, что была такой. Просто в войне нужен был герой. Этим героем оказалась женщина. Выход фильма и книги о Джессике Линч, которая была ранена, спасена в иракском госпитале и затем освобождена американскими солдатами, также достаточно ярко иллюстрирует закономерность. Создатель книги о ней говорит, что ее изнасиловали, что не подтверждается врачами, которые говорят, что изнасилование в ее состоянии просто привело бы к смерти [42]. То есть реальность говорит одно, а виртуальная реальность потребовала другого. Как поется в песне, «я его слепила из того, что было».