— Что, прямо так и сказала? — перебил наконец Чак.

— Ну да, так и сказала: «Вкалывать будешь, Боб?»

Чак хмыкнул и тоже принялся рыться в карманах в поисках сигарет. Хромой вытащил свою пачку, вытряхнул измятую сигарету и подал Чаку. Чак прикурил, жадно затянулся и уставился на мужчину.

— Знаешь, я даже не спрашиваю, как тебя зовут. Это не имеет значения. И совсем не важно, сыщик ты или бандит. Мне все равно. Главное, что ты сидишь напротив и слушаешь меня. И я могу тебе рассказать о том, что делается у меня на душе. А на душе у меня погано-погано. Ты себе даже представить не можешь, как мне тошно, — мужчина вытер рукавом глаза.

Чак курил и старался не смотреть на своего собеседника.

— Я уже говорил тебе, выпить я не прочь, а тут она со своими развратными глазенками и предлагает выпить. Ну, я выпил рюмку, а она еще наливает, потом еще… Ну, и сам понимаешь, ее наглые глазищи так и сверкают передо мной, манят… — хромой мужчина как-то криво и зло усмехнулся, зашуршал галькой.

— Ну, дальше все понятно, — сказал Чак, — постель и все такое прочее.

Хромой вдруг ни с того, ни сего завелся.

— Ты говоришь, постель? О-о, постель у нее была замечательная, это-то я хорошо запомнил, удобная.

Он замолчал, последние слова как бы повисли в воздухе. Потом он наклонился над бутылкой и уставился на нее. Казалось, он в душе борется с нею, но она победила. Мужчина сделал большой глоток из горлышка, потом решительно завинтил пробку — пустая. Поднял небольшой окатанный камешек и бросил его в воду.

— У тебя есть жена? — обратился он к Чаку.

— Да, есть, — спокойно ответил Чак.

— Ты ее любишь?

— Кажется, да, — Чак неуверенно пожал плечами, — но у меня есть еще и дочка. Она очень маленькая, ей всего лишь шестой год. И вот ее-то я люблю точно. Знаешь, я очень люблю свою дочку.

— Успокойся, не волнуйся, — сказал хромой, — все у тебя хорошо. Жена, дочка… А я совсем один. Просто один на всем этом чертовом побережье. Так вот я хочу досказать тебе все, до конца. Вышел я из отеля, возвращаюсь к дому. Я, как ты понимаешь, не новичок в подобных делах. Думаю, все обойдется. Да, мы, мужики, чертовски ошибаемся в таких вещах. На этот раз я поплатился — моя жена мне такого наговорила… Она так бранилась… Я и понятия не имел, что она знает подобные слова. Меня как громом поразило.

— И что? — Чак оторвал взгляд от океана.

— Как что? — язык мужчины уже еле поворачивался от алкоголя.

— Я спрашиваю, что было дальше?

— Дальше? Дальше ни черта не было.

— Ясно, — подвел Чак, — она ушла.

— Да, конечно, ушла, в тот же вечер, когда меня не было дома. Мне так дерьмово было, что я не мог оставаться трезвым. Сел в свою фуру, поехал к озеру, собрал несколько таких же бродяг, как я, и надрался вдрызг.

— Ну, это всегда помогает.

— Помогает? Тебе, может, и помогает. А мне ни черта это не помогло.

— Ну что ж, значит, недостаточно ты надрался.

— Нет, надрался я очень здорово, я даже не помню как сел в машину.

— И такое бывает, — рассудительно проговорил Чак.

— Да, напился я до чертиков, а легче мне не стало. Возвращаюсь часа в четыре или пять, а жены и след простыл. Упаковала чемоданы и исчезла.

— Исчезла? — поинтересовался Чак.

— Да, исчезла, как будто ее и не было. Ничего не оставила, кроме записки и запаха своего крема на подушке, — хромой полез во внутренний карман, достал бумажник и принялся в нем копаться.

Он извлек из кармашка маленький потертый клочок бумаги и протянул Чаку. Бумага была голубая в клетку, а на ней карандашом было написано:

«Мне очень жаль, Боб. Но я скорее умру, чем останусь с тобой жить».

Чак вернул записку.

— Да, скверная, приятель, история, неприятная. А как ты думаешь, где сейчас твоя жена?

Хромой явно не ожидал такого вопроса. Он весь как-то напрягся, казалось, что даже хмель слетел с его лица.

— А что с ней могло стать? Где-нибудь да живет. Может быть, нашла себе другого.

— Другого? — переспросил Чак.

— Ну, а почему бы и нет? Если мы находим себе других женщин, то почему бы и им не найти других мужчин?

— Да, скверная история, — повторил Чак.

— Знаешь, я только надеюсь, что он будет обращаться с нею лучше, чем я.

— Не думаю, — почему-то сказал Чак.

Мужчина, пошатываясь, поднялся.

— О черт, снова надрался, как собака, — он достал из кармана связку ключей. — Не хотите прокатиться на моем катере? Прокачу просто так.

Шатаясь, он двинулся к причалу. Чак пошел следом.