— Возможно. Я расскажу тебе, Стефани, но не сейчас, попозже.

— Почему? Джон?

— Не сейчас.

Стефани, накинув на плечи простыню, подошла к мужу и положила свои ладони ему на плечи.

— Джон, расскажи мне все, я постараюсь тебя понять.

— Стефани, я не знаю, что ты хочешь услышать, не знаю, что тебя интересует.

— Джон, мне кажется, тебя что-то мучает, ты чего-то боишься.

— Возможно. Мы, по-моему, все этого боимся.

— Нет, Джон, я не хочу расплывчатых ответов. Я хочу услышать конкретный ответ, что с тобой?

— Ничего, все в порядке.

Джон снял ладони жены со своих плеч, поднялся и направился в ванную. Стефани сделала несколько нерешительных шагов за ним, но остановилась у двери, которая закрылась прямо перед ней. Она раздосадованно покачала головой и вернулась в постель.

Журнал в руки она уже не брала, сидела, оперевшись спиной о подушку, при погашенном свете. Мысли Стефани кружились, она никак не могла догадаться, чем он так угнетен, почему в последние дни он стал таким странным. Даже не в последние дни, а где-то перед самым отъездом из Сиднея она почувствовала, как что-то в нем сломалось. Какой-то стержень, на котором держался Джон, хрустнул, и в его взгляде появилась растерянность и даже затравленность.

За окном шумел прибой, ветер стучал по крыше ветками деревьев.

«Что бы это могло быть? — подумала Стефани. — Может, у него появился еще кто-то? Другая женщина?»

От таких мыслей Стефани всегда холодела, по спине бежали мурашки. Внутри как будто что-то обрывалось, сердце сжималось и ныло. Но как только она ловила ласковый взгляд мужа, эти чувства ее покидали и она буквально таяла от его слов, прикосновений. Она сама становилась еще более ласковой, более нежной.

«Да кого он может здесь найти?» — успокоила себя Стефани.

— Когда тебя трясут, спать неудобно. — Билли дает на отсечение свою правую руку. — Лицо или маска? — Река, кишащая крокодилами. — Топазы в консервной банке. — Новое лицо, новое имя, новая жизнь. — Признания, после которых не хочется говорить. — Не очень-то удобно лежать в постели с одним мужчиной и рассказывать ему о другом. — Помешать любить — невозможно.

Чак услышал, как в номер вошел Билли. Тот выругался, несколько раз прошелся по комнате, потом остановился у кровати. Он положил свою руку на плечо Чаку и легонько встряхнул своего напарника.

— Что такое, Билли?

— Чак, ты спишь?

— Разве я могу спать, когда ты трясешь меня? Что случилось?

— Чак, я все устроил.

— Не понял. Что ты устроил?

— Я разобрался с их автомобилем.

— Как разобрался? — Чак сел на кровати, протирая заспанные глаза. — Как ты разобрался? Кто тебя просил заниматься этим?

— Чак, более удобного момента у нас не будет.

— Какого момента? О чем ты говоришь? Билли, что ты городишь?

— Я услышал в баре, что завтра утром они собираются проехаться по побережью. Они сидели недалеко от меня. Я, конечно, сделал вид, что пьян в стельку. А потом эти две девицы… В общем, Чак, я сделал все в лучшем виде. Помнишь ту нашу маленькую автокатастрофу?

— Ты открутил колесо?

— Да, я провозился с ним минут двадцать. Но зато все сделано на совесть. Совершенно незаметно, никто ничего не увидит. А когда они разгонятся миль до шестидесяти пяти, колесо, даю на отсечение свою правую руку — обязательно отвалится.

— Ты что, Билли? — Чак вскочил.

— Как что? Ведь мы же должны сделать все, как можно скорее. Мне, сказать по правде, уже осточертело это дрянное побережье, эти захолустные городишки, эти гнусные девчонки. Я хочу домой, в Сидней. А самое главное, я хочу, чтобы у меня были полные карманы денег. И тогда я сам себе король. Ты что, не хочешь денег? Тебе тоже, наверное, не терпится вернуться в Сидней, ведь у тебя там больная дочь. Что, ты так и собираешься валяться в грязном номере еще неделю, ничего не делая?

— Да, Билли, ты, конечно, устроил…

— Что? Я что-то сделал не так?

— Да нет, — Чак махнул рукой, — ты сделал все правильно, но, мне кажется, мы что-то делаем неверно. И надо менять планы.

— Менять планы? Да у нас с тобой только один план и нужно как можно скорее его реализовать и свалить отсюда. А в городе заляжем на дно. Там ни тебя, ни меня никто не найдет, я тебе клянусь.

Билли посмотрел на перепачканные руки.

— Вот, смотри какие у меня руки. Я поработал, а ты в это время отдыхал.