— Ты знаешь, если бы я хотел вести такую жизнь, Стефани, то никогда не женился бы на тебе.

Стефани с благодарностью взглянула на Джона.

— Ну, скажи, неужели тебе за все это время, которое мы женаты, не хотелось бросить все это и уйти к какой-нибудь другой женщине, например, более молодой, более красивой… Хотя бы на час?

Джон пожал плечами.

— Стефани, не надо выдумывать, а то мы можем с тобой немного поссориться. По-моему, лучше тебя женщин вообще не бывает. Тем более, красивее, чем ты, я давно уже никого не видел.

— А если бы ты встретил девушку более красивую, чем я? Ты бы бросил меня?

— Я бы тебя, Стефани, не бросил, поверь!

— Знаешь, Джон, я тебе не верю, — смеясь проговорила Стефани. — Совсем не верю…

— Не веришь?! Ну, тогда придется выпить вина, — Джон налил высокие бокалы на тонких витых ножках…

На площадке, прямо около террасы, остановился ярко-красный новый фургон. Из него спрыгнул на землю грузный высокий мужчина в белой шляпе. Он поправил пуговицы на рубашке, аккуратно закрыл дверцы своего автомобиля и, тяжело ступая, начал подниматься в бар.

Черт, — проговорила Луиза, — опять несет какого-то посетителя. Так и не дадут сегодня развлечься.

Мужчина внимательно посмотрел на Чака, Билли, на темнокожую девушку. Потом его взгляд остановился на коротко стриженной голове Стефани. Мужчина даже склонил свою голову набок, так внимательно он рассматривал женщину.

Джон оторвал свой взгляд от тарелки и поднял глаза. Он тут же встал из-за стола и поспешил навстречу грузному мужчине.

— Самюэль! — выкрикнул он.

Мужчина приподнял шляпу.

— Джон Кински?! — густым басом проговорил грузный мужчина и сделал несколько шагов навстречу.

Мужчины остановились в шаге друг от друга. Они смотрели друг на друга, будто не верили этой встрече.

Джон не верил, что этот мужчина может сейчас быть здесь.

А мужчина не верил, что перед ним стоит Джон Кински.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Джон.

— Это я у тебя должен спросить, что ты здесь делаешь? Ведь это мои края.

— Я знаю, знаю, Самюэль, что ты живешь где-то здесь… Но где именно, я не знал. И надо же, вот так мы встретились.

Самюэль крепко сжал руку Джона. Но потом ему показалось этого мало, и он сгреб в охапку Кински, оторвал от земли и крепко прижал к себе.

— Как я рад, Джон, что тебя вижу! Сколько это лет мы с тобой не встречались?

Джон, освободившись от крепких объятий Самюэля, перевел дыхание.

— Мы с женой отдыхаем в твоих краях. У нас медовый месяц.

— Ты? С женой? Джон, ты женился?!

— Да. Ведь мы не виделись с тобой уже четыре года, не правда ли?

— Четыре? Мне кажется, что мы не виделись с тобой сто лет.

Джон подвел Самюэля к столику и представил:

— Моя жена Стефани. А это — Самюэль Лэм. Стефани приветливо кивнула. Мужчина взял руку Стефани, тяжело наклонился и галантно поцеловал. Стефани на это улыбнулась, но не так, чтобы обидеть Самюэля Лэма.

— Присаживайтесь, — предложила Стефани.

— Сейчас. Но прежде, чем сесть, я кое-что устрою.

Самюэль повернулся и махнул рукой Луизе, как будто давно уже ее знал. Его голос заполнил всю террасу и, наверное, был слышен даже у океана.

— Нам бутылку лучшего вина, какое только есть в твоем баре!

И, даже не сомневаясь в том, что его заказ будет немедленно выполнен, Самюэль Лэм уселся на пластиковый стул.

Стефани с опаской покосилась на тонкие ножки стула, казалось, что они вот-вот не выдержат этого груза.

— Стефани! Прежде, чем Самюэль начнет тебе врать про себя, я лучше расскажу тебе о нем сам. Тогда у него будет меньше простора для рассказов и меньше шансов отбить тебя у меня.

Стефани еще раз с интересом посмотрела на небритого Самюэля Лэма. Она никак не могла взять в толк, что связывает ее утонченного мужа с этим простоватым и грубоватым мужчиной.

— Стефани, я знаю Самюэля сто лет.

Самюэль кивнул головой.

Заметив, что Самюэль что-то хочет сказать, Стефани упредила его.

— Можете звать меня просто Стефани.

— Джон как всегда врет.

— А что, он любит приврать? — с шутливым ужасом изумилась Стефани.

— Он не может без этого существовать, — подтвердил Самюэль Лэм. — Не знаю, что он будет говорить дальше, но начал он с вранья. Мне никак не может быть сто лет, потому что мне только девяносто девять…