американского вмешательства в Сомали в 1993 г., а затем к африканскому

турне У.Кристофера в октябре 1996 г. Вашингтон тогда выдвинул

собственную концепцию “Сил противодействия африканским кризисам”, которая была воспринята в Париже как конкурирующий проект, поскольку

ранее, в 1994 г. было выдвинуто аналогичное франко-английское

предложение.

В целом, уроки международных кризисов 90-х годов и усиливающийся

разрыв с США в военной мощи, в политическом и экономическом влиянии

укрепили французскую политическую и интеллектуальную элиты в

убеждении, что США являются бесспорной сверхдержавой и что Франция, имея полное право защищать свои законные интересы, не должна больше

самообольщаться и претендовать на соперничество с этим мировым гигантом.

Об этом было заявлено новым министром иностранных дел Франции, социалистом Ю.Ведрином на ежегодном совещании послов в августе 1997 г.

Близкий к нему аналитик П.Бонифас назвал этот призыв к умеренности

«эвристической (коперниковой) революцией нашей дипломатии». Соглашаясь

с министром, директор Института стратегических исследований пишет: «Было

288

бы не только иллюзорно, но и просто смешно думать, что Франция может

конкурировать с США в категориях могущества /…/. Соединённые штаты не

имеют ни равных, ни соперников; они являются первой глобальной державой

в истории». Далее П.Бонифас перечисляет все слагаемые могущества, в

которых согласна французская политологическая традиция192 и которые, по

его мнению, присущи сегодня в полной мере лишь США: « Это единственное

государство, располагающее всеми военными средствами – атомным оружием, силами развёртывания, спутниками, высокоточным оружием и т.д.; первой

экономикой мира с неоспоримыми инновационными возможностями и

гибкостью; с культурой, служащей полюсом притяжения для всего мира.

Прежние империи – римская, китайская или монгольская – были

региональными, а не мировыми империями. Никакая другая держава не может

претендовать на соперничество в четырёх главных сферах, составляющих

мировое могущество: военной, экономической, технологической и

культурной. Но что, конечно, делает США ещё более сильными, - это

признание их превосходства всеми странами. Оно было психологически

приято всеми мировыми лидерами. Это, безусловно, знак их подлинной

гегемонии. В то время как они всё более сдержаны в применении силы, все

уверены, что (США) являются единственными абсолютно надёжными

защитниками» 193. Восхваление Америки в этой книге П.Бонифаса характерно

для определённого и сравнительно недолгого этапа франко-американских

отношений. Она вышла в серии «Библиотека гражданина», предназначенной

для широкого читателя, и имела очевидный политический заказ. После

кризиса франко-атлантических отношений, произошедшего в связи с

амбициозными требованиями, выдвинутыми президентом-голлистом в

правление правых сил, она была призвана пропагандировать достижения

правительства социалистов и лично нового главы МИД, объявивших о

192 См. Глава 1.2.

193 Boniface P. La France est-elle encore une grande puissance ? Р.71.

289

необходимости отказаться от голлистских амбиций в пользу реализма.

Конкретной задачей дипломатии Ведрина, с которой, впрочем, был согласен и

Ж.Ширак, было преодоление отчуждения между Францией и остальными

членами НАТО, возникшего после Мадридского саммита 1997 г.194. В

поддержку нового курса П.Бонифас призывает: «Перед лицом американского

мастодонта Франция должна избегать двух рифов, на которые она

попеременно натыкается: высокомерия и самоуничижения, самодостаточности

и самобичевания. Реализм является единственной стоящей амбицией, которая

заключается в том, чтобы не идти против течения /…/. Никогда не надо в

одиночку бороться с Соединёнными Штатами, и тем более после того, как

Франция хорохорилась перед всем миром. Всякий раз, когда Франция