Шрифт:
– Что и следовало ожидать! – рассмеялся Ольмек. – Ну что ж, Вик, то есть Ваше Величество, позвольте вас сопроводить в вашу резиденцию! Нас ждут государственные дела: подготовка к инаугурации!
– Да, – уныло согласился Мьянти, хотя должен был радоваться, что его кандидат победил.
– Постойте! – Настя пробивалась к ним сквозь расходящуюся толпу. Она обняла Вика, расцеловала его в обе щеки. – Ничего, – сказала она. – Мы еще придумаем, как отсюда выбраться!
Подошел и Олег.
Протянул руку Вику, как взрослому:
– Поздравляю. Ник, малыш, что же ты? Поздравь брата!
Ник, стараясь улыбаться, подошел. Протянул руку Вику и вдруг застыл с приоткрытым ртом.
– Я тебя вижу! – сказал он Вику.
– И я тебя.
– Ну и что? – спросил Олег.
– А то, что я его не видел же до этого!
Ник к чему-то прислушался.
Потом полез в карман.
– Нету!
– Опять что-то потерял? – улыбнулась Настя.
– Не мог я это потерять!
– А что? – спросил Олег.
– Телефон! Я с самого начала воображелал себе телефон. И он все время менялся. Даже интересно было – достанешь, посмотришь, а он опять другой. И вот – нету его!
– А у меня голова прошла, – сказала Настя.
– А ведь, кажется, получилось! – сказал Вик.
И вскоре все поняли: действительно, получилось.
Бермудия попала в ту же ловушку, в которую сама заманивала людей. Услышав от них странное пожелание не выполнять желаний, она догадалась, что ее хотят разрушить. Она, возможно, решила сопротивляться. – Ни за что я себя не разрушу! – сказала она себе. – Я даже думать об этом не буду!
Но по закону подлости, по закону белых слонов, она тут же невольно начала об этом думать.
И сломалась.
Но сломалась так, как, бывает, тормозят программы в компьютере: сначала зависает одно приложение, потом не отвечает другое, но какие-то еще действуют, а потом и они постепенно отключаются, не находя поддержки…
Бермудяне, проголодавшиеся после выборов и не дождавшись, кстати, бесплатной закуски, первым делом направились в места общего питания. Роджер-Обжора, естественно, был уже в заведении Бонса и заказывал ему:
– Теленка жареного! Я не шучу! В кредит по школьной карте!
Бонс с помощником, кряхтя, принесли огромное блюдо.
Роджер набросился на мясо руками и зубами – но зубы щелкнули, ухватив воздух, а руки только зря шарили по столу: теленок исчез.
Стало исчезать все: дома, улицы, транспорт, многочисленные призраки.
Люди метались в поисках пищи.
Кто-то предусмотрительный и догадливый понял, что надо ухватить как можно больше из того, что еще уцелело. Предпочитали консервы, сухари, шоколад, сгущенку и другие предметы первой необходимости. То, что оставалось в руках бермудян, в их карманах и за пазухой, не исчезало.
К вечеру остался не очень большой остров, пологий с одной стороны и обрывистый с другой, над обрывом возвышалась гора, поросшая кустарником, взобравшись на которую можно было легко увидеть весь остров. Другой суши вокруг не наблюдалось.
Реакция у всех была разная – кто плакал, кто смеялся, кто обвинял правительство, кто ругал себя…
Но надо было как-то продолжать жить.
65. Жизнь на остатках
Само собой получилось, что все разбились на группы в зависимости от языка – ведь САП исчезла, а по несколько языков знали только некоторые из бермудян. Англоязычные прибились к англоязычным, китайцы – к китайцам, русские – к русским и так далее. Русских при этом оказалось не так уж много, но и не мало: Олег с Настей и их дети, Солнце Лучезарова (то есть теперь опять Людмила Рослякова), футбольная команда в полном составе. К ним присоединился бывший советский военный летчик Ушуридзе. Он был тут единственный грузин, к кому же еще ему прибиться, как не к бывшим соотечественникам?
Ричард Ричард бродил один.
Он, отдыхая после выборов, весь взмокший от волнения, решил принять душ, а когда Бермудия стала исчезать, растерялся, надел только джинсы и футболку, поэтому остался без своей привычной защиты, и это его приводило в отчаяние. Он шел вдоль берега, пугливо озираясь и бормотал:
– Какой маленький остров… И столько людей… Скоро здесь будет не воздух, а суп из микробов… Я пропал!
Ольмек и Мьянти, представлявшие свои нации тоже в единственном числе, ходили среди недавних сограждан и уговаривали всех объединиться.
Никто не хотел. Всем казалось, что припасов, захваченных из Бермудии и чудом уцелевших, хватит только на их группу.
Впрочем, поневоле приходилось обращаться друг к другу. Бермудяне всегда жили на всем готовом и не взяли с собой самых элементарных вещей. Они привыкли, например, что если понадобится зажигалка или спички, они тут же появляются. А многие обходились и без зажигалок и спичек: воображелать огонь мог бермудянин самого низкого уровня; некоторым, как фокусникам, нравилось время от времени поджигать кончик собственного пальца, облитый воображенным бензином, – как известно, если пламя тут же погасить, оно не успевает обжечь кожу. И вот теперь, когда понадобилось сварить или разогреть имеющиеся продукты, оказалось, что ни у кого нет огня. Кто-то пытался воспользоваться стеклышком часов, как лупой, чтобы поджечь бумажку или сухую траву, – ничего не получалось, да и солнце уже заходило. Кто-то стучал камнем о камень, надеясь высечь искру. Кто-то крутил палочку в отверстии сухого пня, вспомнив, что когда-то так добывался огонь. Наконец нашлись спички – у Бонса, благоразумно сунувшего их в карман, – он как повар предусмотрел, что, возможно, придется готовить пищу в полевых условиях. Развели один костер. К нему вежливо приходили посланцы разных групп с ветками и сучками, поджигали их и бежали к своим, чтобы там тоже развести костер.