Шрифт:
— Это лучшее, что мы можем сделать, хотя сомневаюсь, что кто-нибудь из нас заснет.
Когда они направились к двери, Блор произнес:
— Хотел бы я знать, где сейчас револьвер.
Они поднялись по лестнице.
А потом словно разыгралась маленькая сценка из фарса. Каждый встал, держа руку на ручке двери своей спальни. Потом, словно по сигналу, все шагнули в свои комнаты и закрыли двери.
Раздались звуки задвигаемых задвижек, запираемых замков, передвигаемой мебели.
Четыре испуганных человека баррикадировались в своих комнатах до утра.
Филип Ломбард с облегчением вздохнул, отвернувшись от двери, где оставил стул под ручкой. Он подошел к туалетному столику. В свете мерцающей свечи с любопытством рассмотрел свое лицо.
Мягко сказал сам себе: «Да, это дельце тебя переволновало».
Неожиданно на его лице вспыхнула его волчья улыбка.
Он быстро разделся, подошел к кровати, положил часы на стоящий рядом столик. Потом открыл ящик столика.
В следующий миг он замер, уставившись на револьвер, который лежал там.
Вера Клэйторн лежала в кровати.
Свеча по-прежнему горела рядом. И она никак не могла набраться храбрости и потушить ее.
Она боялась темноты…
Снова и снова она твердила: «До утра ты в безопасности. Прошлой ночью ничего не случилось. Ничего не случится и сегодня. Ничего не может случиться. Твоя комната заперта на замок и задвижку. Никто даже близко не сможет к тебе подойти…»
И она неожиданно подумала: «Конечно! Я могу оставаться здесь! Оставаться взаперти! Пища не имеет значения! Я могу оставаться здесь — в безопасности — до тех пор, пока не придет помощь! Даже если, пройдет день… или два…»
Оставаться здесь. Да, но сможет ли она оставаться здесь? Час за часом — ни с кем не разговаривая, ничего не делая, только думая…
Она начала думать о Корнуолле… о Хьюго… о том, что она сказала Сириллу.
Ужасный ноющий маленький мальчик, вечно он ей докучал…
«Мисс Клэйторн, почему я не могу поплыть к той скале? Я сумею. Знаю, что сумею».
Ее ли голос ответил?
«Конечно, сумеешь, Сирилл. Я тоже это знаю».
«Тогда можно я поплыву, мисс Клэйторн?»
«Знаешь, Сирилл, твоя мать так из-за тебя нервничает. Вот что я тебе скажу. Завтра ты сможешь поплыть к той скале. Я заговорю с твоей матерью на пляже и отвлеку ее внимание. И потом, когда она станет тебя искать, то увидит, что ты стоишь на скале и машешь ей. Будет сюрприз!»
«О, какая вы молодец, мисс Клэйторн! Вот так шутка будет?»
Она должна была сказать так сейчас.
Завтра! Хьюго уезжал в Ньюквэй. Когда он вернулся, все было кончено.
Да, но предположим, что нет. Предположим, что-то пошло бы не так. Сирилла могли бы вовремя спасти. И тогда-тогда бы он сказал: «Мисс Клэйторн мне разрешила». Ну и что же? Всегда во всем есть немного риска! Если бы произошло худшее, она бы извернулась: «Как ты можешь так нагло врать, Сирилл? Я ничего, ничего подобного не говорила!» Ей бы поверили. Сирилл часто врал. Он был маленьким лгунишкой. Конечно, Сирилл бы знал. Но это не имеет значения… и во всяком случае все прошло как надо. Она сделала вид, что плывет за ним. Но она прибыла слишком поздно… Никто никогда не подозревал…
Хьюго подозревал? Вот почему он так странно смотрел на нее, словно издалека?.. Хьюго знал?
Вот почему он так торопливо ушел после дознания?
Он не ответил на то письмо, которое она ему написала…
Хьюго…
Вера обеспокоенно перевернулась на другой бок. Нет, нет, она не должна думать о Хьюго. Слишком много боли! Все кончено… Хьюго должен быть забыт.
Почему сегодня вечером она неожиданно почувствовала, что Хьюго был в комнате рядом с ней?
Она уставилась на потолок, уставилась на большой черный крюк в середине.
Она никогда не замечала этого крюка раньше.
С него свисали водоросли.
Она поежилась, вспомнив холодное мокрое прикосновение к шее.
Ей не нравился этот крюк на потолке. Он притягивал взор, завораживал… большой черный крюк…
Экс-инспектор Блор сидел на кровати.
Его маленькие покрасневшие, налитые кровью глаза настороженно смотрели с флегматичного лица. Он был похож на дикого кабана, ждущего момента, чтобы напасть.