Итак, один из мэллонцев был временно выбит из строя, а четверо других, озлобленных и кипящих яростью, накинулись на Моран, готовые растерзать ее. Как вихрь, завертелась девушка-алькор из погибшего Гринтайла; сверху вниз нанесла она рубящий удар по плечу Мохнатого, меч выпал у гладиатора из рук, и кровь обильно полилась из раны.

Бритоголовый, выплюнув выбитые зубы и вытерев пятерней окровавленный рот, скачками несся к ней с белыми от бешенства глазами. Волчица его не видела, но кожей спины она почуяла его позади себя. В поле ее бокового зрения ворвался Лопоухий, у которого она выбила клинок еще в начале битвы. Лицом к лицу с мечом наперевес надвигался на нее Коренастый. Эти трое криками и жестами договорились зажать ее в тиски. Близко подпустив к себе Коренастого, волчица увернулась от его резкого удара наотмашь, которым он, по видимости, намеревался снести ей голову; быстро присев и откинувшись назад, Моран с силой вломила головой ему в брюхо и тут же проворно откатилась в сторону. Тот, охнув, согнулся, неосторожно выставив меч острием вперед, на который грудью налетел Бритоголовый. А стремительный бросок Лопоухого – еще безусого юноши – воительница отбила своим древним оружием, тем самым, которое ей, отроковице, в горящем Гринтайле вложила в руки мать. Столкновение двух клинков высекло искры, но стальное лезвие мэллонского меча не выдержало мощного напора полуволчицы, обломки его со звоном посыпались на земляную арену. Удар гонга возвестил об окончании раунда.

Изрядно потрепанные в двух предыдущих схватках с волчицей, трое сильнейших гладиаторов округи стояли перед Моран. И хотя дважды они потерпели поражение, и двое их раненных товарищей не смогли выйти на третье решающее сражение, тем не менее, они не потеряли куража. Свое козырную карту электы решили приберечь напоследок.

– Ты еще не знаешь, гринтайлская сучка, – самодовольно усмехнулся Коренастый, – почему мы, бессменные телохранители мэра Мэллона, никогда не проигрываем. Перед магией даже сила алькорши тебя не спасет! Мы раздавим тебя, как пиявку, сосущую кровь! Ты, как пиявка, испустишь дух, корчась в едкой соли!

Живя в Мэллоне, Моран не раз была очевидицей нехитрых магических обрядов, которые использовали электы для привлечения удачи и богатства в дом, для хорошего урожая по осени и здорового приплода скота. Но с помощью какой-такой магии собирались с ней расправиться борцы на арене, полуволчица представить не могла, поэтому она молчала, с холодной, полупрезрительной улыбкой переводя взгляд с одного гладиатора на другого.

Электы переглянулись, и, уже не утаивая, продемонстрировали свое секретное оружие. Чувство собственного превосходства заиграло на их лицах, когда у каждого на ладони замерцал свой особенный, отличающийся от других по цвету, пульсар: изжелта-зеленый – кислотный – просвечивал сквозь пальцы борца с багрово-красными кругами вокруг глаз («Это тот, которого я саданула пятками по шарам», – догадалась Моран), светло-голубым – ледяным – нервно поигрывал Лопоухий, и огненно-желтый – молниевый – сверкал и переливался в корявой лапе Коренастого.

Они игриво подкидывали их в руках, как будто это были простые шары. Вверх, вниз, вверх, вниз, вверх, вниз – вшшш!!! – и кислотный пульсар с шипением полетел в Моран, но та со своей молниеносной реакцией успела отскочить. Шар врезался в стену амфитеатра, и в месте удара тут же образовалась дымящаяся пробоина. Ее края на глазах разъедались и оплывали.

Зрители на трибунах дружно охнули.

А ледяной пульсар волчица каким-то непостижимым образом отбила мечом, и тот полетел обратно – в хозяина. А Моран, переложив рукоять меча из внезапно онемевших пальцев правой кисти в левую, ощутила, как обжигающий холод колючей змейкой пробежал по ее коже, и вся рука, вплоть до самого плеча, покрылась инеем. «Грейся! Жарко!» – на автоматизме, едва, шевельнув губами, бросила алькорша команду, и тут же ее способность к регенерации сработала: тонкая корка льда, которой была покрыта ее рука, стала таять и отваливаться. Стряхнув с локтя последние капли воды, девушка подняла глаза на своих противников. Меловая бледность покрыла лица Коренастого и того, что с багровыми фингалами до самых скул, оба они с ужасом смотрели на самого молодого из них, уже бездыханного Лопоухого, который в считанные секунды превратился в ледяную статую.

Но владелец молниевого пульсара быстро взял себя в руки: несмотря на гибель товарища, Коренастый не потерял самоуверенности. Прищур, толчок – и последний шар, ослепительно полыхая огнем, полетел в цель. Девушка пригнулась и тут же обернулась посмотреть, как молния ударит в стену, но светящаяся сфера, описав дугу, со стремительным верчением понеслась обратно – к назначенному объекту поражения, туда, куда она первоначально была нацелена – к ней, полуволчице Моран.

Воительница побежала. Она сделала круг вдоль арены, усиленно соображая, как избавиться от шаровой молнии, неотступно летящей следом. Поднапрягшись, Моран сделала мощный рывок, чтобы увеличить отрыв и выиграть пару секунд, теперь она смогла остановиться и выхватить из ножен меч. Двумя руками она подняла его и замерла в ожидании. Как только шар коснулся стального острия, Моран быстрым движением воткнула его в песок. Сгусток электричества ушел в землю.

– Все, заземлила, – удовлетворенно сообщила девушка и устало улыбнулась, затем, тряся обожженными ладонями, слегка подула на них. – Надеюсь, это ваш последний фокус, – сказала она, подходя к борцам из Мэллона.

Парни молчали, растерянно глядя на нее. Но Коренастый не захотел мириться с поражением. Внезапно, толкнув своего товарища на Моран с намереньем сбить ее с ног, он ринулся к ее мечу, ухватился за эфес, но вытащить его из земли и обезоружить ее не успел, полуволчица зарычала…

Кисти ее рук со вздутыми волдырями от ожогов стали вытягиваться, на пальцах появились ножеподобные острые когти. Золотисто-желтые глаза стали ярче, будто засветились. Она прыгнула на склоненную спину Коренастого и стала в кровь раздирать его тело. Когда вопящему от боли электу удалось, наконец, скинуть с себя разъяренную полуволчицу и выпрямиться, тихий возглас удивления прокатился по рядам зрителей: из глубоких рваных борозд клочьями свисало мясо и струйками стекала кровь.

– Какой ослепительный триумф! Три раунда подряд! Три блистательные победы! – гремел над стадионом голос комментатора, перекрывая рев толпы. – Приветствуем чемпионку гладиаторских боев – Моран!

– Мо-ран!!! Мо-ран!!! Мо-ран!!! – неистовствуя, скандировали зрители.

3

Моран вошла в кабинет мэра Мэллона, и хотя ее бесстрастное сдержанное лицо не выражало никакой угрозы, он вжался, как мог, в спинку своего рабочего кресла.

– Я хочу получить гонорар за свои последние бои. И все, баста! Больше я в такие игры не играю. Надоел мне ваш кровавый цирк.

– Да-да, конечно, конечно, я все оплачу, вот, – он вынул из кованого сундучка два мешочка из телячьей кожи, перевязанных красной ленточкой, и подвинул ей. – Это было грандиозное представление! Очень-очень впечатляюще! Весь город только и говорит о твоей победе, – заискивающе добавил он.