На его плече окаменело, словно неживой, сидел Рагон.

– Я смотрю, ты много знаешь о Храме Душ, – заметил полуволк.

– Ему ли не знать – слуге и верноподданному великой Хартс! – съязвила Моран.

– Я – Грей, брат Моран, – представился юноша, протянув руку новому знакомцу.

– Фалькон, – отозвался тот, приготовившись проглотить очередную ядовитую реплику в свой адрес, но от брата воинственной девушки ничего, кроме доброжелательности, не исходило.

– Зачем вы пришли сюда? Почему они не остановили вас? – глухо произнес Фалькон, должно быть, имея в виду Фата и Мариэль.

– Я думала, ты в курсе, – усмехнулась Моран.

– Ладно, мне пора, – Фалькон сделал пару неслышных плавных шагов в сторону.

– И все? Разве ты не захочешь убить нас, раз мы здесь, – не поверила Моран. – А где стража, которая нас повяжет? Где нынешние хозяева храма?

– Только после того, как получу приказ, – безразлично пояснил черноглазый юноша и, уходя, зачем-то опять остановился.

– Может, проводить вас? Или так и будете стоять, как каменные истуканы?

– Не надо, насколько я помню, сейчас мы находимся в Большом Церемониальном зале, а где тронный зал, я еще не забыла! – заносчиво сказала Моран и решительно пошла вперед.

– Здесь подозрительно тихо, – заметил шепотом Грей.

– Он прав! Это вызывает подозрение, когда так тихо, – низким металлическим голосом пробормотала Хартс, наблюдая за событиями из комнаты Ведения через отражения в магическом бассейне. – Стража! У нас гости.

Тотчас откуда-то набежало множество карликов, раскрашенных, как клоуны, и вооруженных до зубов. Они окружили электов и наставили оружие. Моран с готовностью выхватила меч.

– Не надо, – предостерегающе остановил ее Фалькон. – Они сильны, хоть и малы, к тому же не тронут, если вы повинуетесь.

Нелепые стражники погнали молодых людей вперед по темному коридору, грозно покрикивая писклявыми голосами и больно тыкая в них остриями копий. И странно, что доставили они их не в темницу с решетками, а прямо в тронный зал, затем, быстро перебирая короткими ножками, убежали.

Фалькон вошел в комнату Веденья, где Хартс внимательно вглядывалась в лица чужеземцев, возникающих на глади колдовской воды.

– Я привел их, – сказал он печально.

– Я знаю, – спокойно отозвалась королева Дрэймора. – Мой выход.

Она растворилась в воздухе, перемещаясь к своим гостям, а Фэл подошел к всевидящему оку бассейна, из которого Элерана черпала свое всеведение.

3

С волнением шел Грей по коридору, сам себе не веря, что наконец-то он выполнит свой долг. Не вынимая руки из кармана, онемевшими пальцами он сжимал диадему, завернутую в тряпицу. Ощущение было такое, как будто он вернулся назад в свое прошлое. И оттого так гулко стучало в висках, и глаза застилало непрошенной слезой…

Дорога была знакома с детства: поворот, еще один переход по коридору, и – вот он, выход к парадной лестнице… Сколько раз Грей видел этот момент в своих вещих снах, и странно было то, что все совпадало.

Из далеких детских воспоминаний смутно выплывали мраморные колонны тронного зала, зеленые бархатные шторы на окнах, прихваченные золотыми кистями (за этими тяжелыми портьерами он однажды спрятался, надеясь, что Моран не найдет его, но она все равно нашла – по запаху), и синий трон под струящимся эфирно-легким балдахином, таким же, полупрозрачным, как и сама миэрита Ласка, под ним восседавшая. В одно прекрасное утро, когда правительница вместе с его отцом таэром Нафаром отлучилась по каким-то важным делам, Грей, пятилетним мальчуганом, поднялся на ступенчатый подиум, чтобы поближе рассмотреть изображение лазурного коня Соула, раскинувшего крылья над троном.

И теперь уже не во сне, а наяву Грей снова увидел ту залу… Но как все обветшало и поблекло за тысячу лет! Уже не белые, а желтовато-серые колонны потрескались, а местами и разрушились: их обломки валялись на полу вперемешку с разбитыми статуями. С тусклых люстр, покрытых толщами вековой пыли, свисали тенеты многоярусных паутин. И тот же трон с обивкой неопределенного цвета на высоком помосте… Его гнутые деревянные ножки, некогда покрытые белой позолотой, отвалились, и на их месте выросли мохнатые лапки, наподобие паучьих… И как странно, Грей снова, как в том вещем сне, пораженно замер перед сидящим на нем старцем, величественным и окаменевшим…

– Папа? Папа, это мы… ты не узнаешь нас?

Старик не реагировал. Майя поспешно шагнула к юноше и с тревогой сжала его предплечье.

– Грей! Действуй! – поторопила она его. – Давай быстрее! Надевай диадему, и уйдем, пока целы, – предложила она шепотом.

– Фат был прав, уж очень все просто, – процедила Моран, напрягая все свое чутье и рыская по сторонам глазами в поисках невидимого врага.

Грей подбежал к трону и занес диадему над головой отца...